Об истине и зверях
Шрифт:
Винн беззаветно доверяла ему как товарищу, но могла ли она позволить себе чувствовать к нему что-то большее? Все равно, она хотела понимать его лучше. Он волнуется из-за предстоящей поездки или из-за мизерного шанса на слепой успех? Или это было из-за того, что они обнаружили в Дред-Ситте? По тому, что она перевела в древних текстах и свитке Чейна, они раскрыли ещё более тяжкое бремя.
Магьер, Лисил и Малец были хранителями не единственного шара.
Враг создал пять таких для какой-то неизвестной цели, один для каждого
В конце Великой Войны Враг дал тринадцати вампирам, известным как Дети, задачу разделить и спрятать эти пяти шаров. Оказалось что даже тысячу лет спустя, шары все еще существуют… где-то… последние отзвуки войны, в которую столь немногие верили. У Врага теперь были приспешники — старые и новые — помогающие в поисках шара.
Винн подозревала, что ещё один шар мог все еще быть в Балаал-Ситте. Если так, то она должна была найти его раньше, чем другие слуги Врага, вроде того призрака.
Тень проглотила последний кусочек рыбы и заскулила, прося добавки.
— Ты не станешь обжорой, как твой отец, — сказала Винн, поглаживая голову собаки. — Время для уроков языку.
Тень отпрянула, с низким рычанием прижав уши к голове.
— Тень… не спорь.
Голова Винн внезапно заполнилась хаотичной смесью ее собственных воспоминаний. На них она прикасалась к Тени и общалась с ней, делясь умственными образами. Этот мельтешащий каскад заставил её голову отяжелеть.
— Нет… не через память, — сказала она. — Ты выучишь слова, даже если мне придётся привязать твои уши торчком, чтобы ты услышала их.
Как ее отец, Малец, и другие маджай-хи, Тень общалась с сородичами воспоминаниями, передавая их через прикосновения, а не через речь. Винн тоже умела так общаться. Отец Тени был уникален, поскольку мог как-то передавать ей в голову свои слова. И отец, и дочь могли также заставить всплыть чужие воспоминания, пока человек находился в их поле зрения. Но, в отличие от Мальца, Тень не могла передать слова в голову Винн.
Вместо этого, Тень могла передать ей через прикосновение свои воспоминания. Она могла также показать воспоминания, которые взяла от других. Насколько знала Винн, никакой другой маджай-хи или человек не могли так делать.
— Тень, иди сюда, — сказала она.
Тень разомкнула челюсти, и розовый кончик ее языка скользнул по носу — точно так же, как раньше делал Малец.
Винн вздохнула.
— Я едва терпела это от твоего отца. Не думай, что я позволю тебе больше. Иди сюда!
Недавно, Тень допустила промах. Винн раскусила, что молодая маджай-хи действительно понимает слова. Тень не могла говорить, но она могла слушать, и делала она это так, чтобы никто не узнал. И она будет слушать теперь, чтобы учиться.
Тень резко присела.
Винн в удивлении отпрянула, но собака прыгнула к ней, обежала
Винн выпрямилась:
— Не упрямься!
Тень явно негодовала, что была вынуждена общаться на «бормотании» людей, но Винн была полна решимости расширить словарный запас собаки. Изнурительный процесс обмена воспоминаниями мог быть в порядке вещей для маджай-хи, не приученного ни к чему иному, но это не было достаточно эффективно для Винн.
Предстоящая борьба со зверем, размером с волка, заставила бы разумного человека трижды подумать, но все же… это не помешало Винн схватить Тень за хвост.
Тень с рычанием повернула голову.
Винн не отпускала:
— Не посмеешь.
Уши Тени вдруг встали прямо. Она посмотрела через комнату, низко зарычав и снова опустив уши, потом выбралась из-под кровати.
Винн выпустила хвост Тени и повернулась к двери.
— Чейн? — позвала она. — Это ты? Входи.
Дверь не открывалась, а ворчание Тени перешло к открытому предупреждающему рыку.
Прежде чем Винн посмотрела на собаку, её взгляд упал на стену рядом с дверью. Она начала медленно выпирать вперёд. Винн пятилась до тех пор, пока в колени ей не упёрлась кровать.
Серые камни стены прогнулись в комнату, как будто что-то давило на них с другой стороны.
Винн кинулась к углу возле двери и схватила посох. Она скинула кожаные ножны с его вершины, наставив длинный солнечный кристалл на слегка колеблющиеся камни стены.
Что-то похожее на капюшон плаща, скрывающий лицо, появилось из стены. Тяжёлая нога встала на камни пола, и в комнате оказалась крепкая фигура, вдвое шире Винн, но не выше её. Широкая рука с силой откинула капюшон назад, и коренастый гном с негодованием посмотрел ей в глаза.
Испуг Винн сменился гневом:
— Что ты здесь делаешь?
Красная Руда бросил взгляд на всё ещё рычащую Тень. Он не носил бороды, что было необычно для гномов мужского пола, его красные волосы спадали до плеч, закутанных в шерстяной плащ цвета железа. Он выглядел молодо, приблизительно на тридцать по человеческим меркам, следовательно, ему лет шестьдесят или больше. Но Винн знала ещё кое-что.
Красная Руда был старше, чего не было видно из-за того, что он был Хассагкрейг — Ходящим-сквозь-Камень Дред-Ситта.
— Почему вы задерживаете отъезд? — спросил он, проигнорировав ее вопрос.
Она стиснула зубы. Он оставил свою секту, полный решимости присоединиться к ней в поисках Балаал-Ситта, но она не доверяла ему. Он грозил еще более тёмными проблемами, чем Совет.
Из того, что она узнала о Балаал-Ситте, его падение — его полное разрушение — было работой предателя. Того, чьё имя давно забыли, осталось только загадочное название на древнем гномском — Таллухираг, «Бог Резни». Казалось, только Красная Руда знал его истинное имя.