Обаяние «новых русских»
Шрифт:
С тех пор прошло уже три месяца, они были насыщены событиями. Это были встречи, цветы, шампанское, объятия, признания. Словом, все как положено. Только с некоторой поправкой на возраст, без молодежной бесшабашности и неуклюжести.
– У тебя сегодня какой-то особо торжественный голос, – с улыбкой заметила Лариса.
– Дело в том, что для этого есть повод. Я собираюсь навестить тебя и сказать что-то важное.
– Телефонные провода не выдержат важности вашего сообщения, Владимир Игоревич? – игриво спросила Лариса.
– Конечно, они просто расплавятся, и телефонное сообщение огромного миллионного города окажется под угрозой. Я не могу подвергать население нашего Тарасова таким жестоким катаклизмам, Лариса Викторовна. Уж извините меня, пожалуйста…
Общение друг с другом по имени-отчеству было принято у них давно, со времени знакомства. И несмотря на то, что с тех пор их отношения перешли в роман, все равно время от времени в разговоре между собой, особенно телефонном, они сбивались на этакий напыщенный тон, более соответствующий салонным речам девятнадцатого века.
– Какое время вас бы устроило?
– Время обеденного перерыва, – сказал Путов уже более будничным тоном. – То есть через два с половиной часа.
– Место встречи…
– Изменять, наверное, сегодня нецелесообразно, – закончил Владимир мысль Ларисы.
– В таком случае я сейчас займусь делами, чтобы общение с Владимиром Игоревичем было лишено нервозности. А то ведь я все-таки деловая женщина и чувствую себя напряженно, когда дела не сделаны.
– Безусловно, – согласился с ней Владимир. – Я подъеду в половине первого.
Лариса положила трубку и, еще не успев убрать улыбку с лица, наткнулась на угрюмую физиономию Степаныча.
Он сидел, уставив свои красные глаза куда-то в потолок, как бы в смущении от тех игривых выражений, которые только что невольно услышал.
– У Людмилы будем брать мясо, – решительно сказала Лариса, вернув мысли своего заместителя в деловое русло.
Степаныч почесал голову, слегка подумал, прикидывая своими по-крестьянски обстоятельными мозгами все за и против, но не нашелся что возразить.
– Да, и еще… Клиенты просят новое блюдо, ну, то, что вы привезли из последней поездки.
Степаныч придвинул к Ларисе листок, на котором была отмечена статистика заказов по ресторану за прошлую неделю. Салат из артишоков, который был запущен в производство две недели назад, стремительно набирал популярность.
– Хорошо. Закупай необходимое.
– Все понял, – со вздохом резюмировал Степаныч. – Кроме одного, – после паузы уточнил он. – Что с Динкой-то приключилось?
– Иди узнай, в конце дня мне доложишь, – уже более равнодушно, чем прежде, сказала Лариса. – Мне сейчас некогда.
Действительно, сейчас ей было не до проблем с экономистом Диной, поскольку все мысли ее были заняты предстоящим обеденным рандеву со своим бойфрендом.
Она не проводила Степаныча взглядом и не заметила, как он вышел из кабинета. Ей в этот момент показалось более важным заняться придирчивым изучением собственной внешности в зеркале, стоявшем на столе.
Они встречались в основном у нее в ресторане, в специальном, так называемом Зеленом, кабинете, оборудованном в свое время для приемов различных важных гостей. Этот кабинет, непонятно почему, очень нравился Насте, и, когда она посещала маму на работе, все время просила отвести ее именно туда.
Мысли Ларисы невольно снова сконцентрировались на дочери. Отношения Владимира с Настей как-то не заладились с самого начала.
Дочка была очень привязана к отцу. Несмотря на то, что видела она его очень редко, папа, видимо, воспринимался ею как некий незыблемый утес домашнего спокойствия. И как бы Лариса ни была зла на Евгения, она не могла не учитывать того факта, что он был хорошим, заботливым отцом. Правда, его родительские функции по времени были несколько ограничены, и вполне может быть, что именно из-за этого он был так заботлив и внимателен к дочери.
Так вот, когда появился Владимир, он чересчур резво начал играть роль второго папы, а Настя это сразу почувствовала и стала всячески ему противодействовать.
Повод был самый невинный – английский язык. Дело в том, что Владимир почти в совершенстве знал английский, а у Насти как раз с этим предметом не ладилось. Однако занятия языком, за которые Лариса стояла горой, срывались из-за совершенно издевательского тона Насти по отношению к дяде Володе.
Ларису это очень злило, но она понимала, что дочь с каждым годом взрослеет и, собственно, демонстрирует те самые колючки в характере, которые были свойственны и самой Ларисе. Видимо, передалось что-то в генах. Неуступчивость, упрямость, наличие своего мнения, что было заметно уже в таком юном возрасте.
В общем, Лариса ничего не могла поделать. Потом ее друг и сам понял, что отношения не складываются, и в их доме перестал появляться, довольствуясь встречами в ресторане, театре и других общественных местах.
Лариса вспомнила о времени. До встречи оставалось два часа. Наверное, она успеет еще заскочить в косметический салон. И хотя Владимир постоянно подчеркивал, что без косметики она нравится ему гораздо больше, привычка, выработанная за годы совместной жизни с новым русским, брала свое. Прическа должна быть прической, а макияж тщательно наложен и подобран к одежде.
Такая тщательная подготовка к встрече была вызвана тем, что это свидание, собственно говоря, было первым за последние две недели. Все как-то не получалось. Путов звонил регулярно, но у Ларисы каждый раз находились какие-то дела, и встреча переносилась.
Но сегодня она твердо решила, что свидание состоится. На самом высшем уровне. Она еще раз украдкой посмотрела на часы и решительно встала из-за стола. Пройдя по коридору и выйдя в зал, она отыскала глазами Степаныча, который сидел в углу. Тот сразу же подошел к ней.