Обе Бездны
Шрифт:
Коричнево-чёрная драконесса замялась под взглядом молчаливого сверженного демиурга. Как ей его приветствовать, ведь в ушедшую эпоху Светлые имели иные обычаи и иную веру… Кем представиться, ведь её родителей ещё не было на свете, когда Иерон уже канул в безвестность среди своего народа…
— Добра, — сказала она, наконец, вспомнив, как привечали
— Здравствуй. Прибыла сама или тоже решили устранить как неудобную для эгоистической власти? — встал бывший демиург, но не поклонился.
— Скорее, просто крепко задела за живое эти наглые морды, — Нарата кивнула на небеса. — А ведь Светлые думают, что ты сгинул… И как давно ты здесь сидишь?
— Так, что уже устал сидеть. Но с прилётом появился шанс выйти, — Иерон сбежал от холодного ветра, входя в свою пещеру.
Нарата решила, что стоит последовать за ним — тем более, что и самой мёрзнуть неохота было, ветер с момента её посадки заметно усилился. Сложив крылья и убрав меч, она двинулась за бывшим демиургом.
— Пока даже не представляю, как отсюда выбираться. У тебя случаем звездолёт под горой не завалялся?
— И зачем, он не вернёт в обычный мир в нужном состоянии, — дракон отвечал с безразличием и бесцветно. Казалось, что он вовсе и не рад тому, что Нарата, «способ выбраться», его посетила!
— Есть план, как вернуться в нужном состоянии? — язвительно спросила драконочка, пытаясь вызвать хоть какое-то чувство у этой старой пепельницы. Разноглазый отвечал всё так же тускло:
— Возможно. Времени на обдумывание было более, чем предостаточно.
— Если эти вселенские рожи сунули тебя сюда, оставив в живых, значит, ты им и нужен здесь… Думаешь, они не помешают?
Демиург-отшельник ничего не ответил — и так ясно было, что нынешние правители не сдадутся без сопротивления, особенно если находятся в преимуществе.
Тем временем, оба крылатых дошли до каверны, служившей Иерону аскетически скромным убежищем. Взгляд Нараты всё время пути цеплялся за странные символы на стенах, но теперь она наконец сообразила, что Иерон просто нашёл себе занятие на время заключения. Внутри гора была расписана от пола до потолка — цитаты из нравоучительных книг перемешивались с описаниями исторических событий, видимых самим Иероном, и наставлениями, под каким углом расправлять крылья, чтобы можно было вычесать все пёрышки.
— Через десять лет показалось, что начал забывать весь опыт и даже Святой Покон, — сел Иерон посреди комнаты в ту же позу, в которой встретил Нарату, — а без опыта какая польза будет народу? Чем стану лучше новорождённого?
— Интересно, у Светлых принято так разговаривать или… — пробормотала Нарата незаконченную мысль, оборванную, чтоб не казаться невежливой. Всё же Светлые имеют другие понятия о приличиях.
— И сама Свет, — Иерон поднял голову на самку. — Об этом забывают и демоны, и демиурги, используй это как преимущество. Лишь презрение праведности не даёт благому проявиться всей силой и творить чудеса на пользу другим.
— Праведность — понятие относительное. Яролика считает себя правой во всём, и её страна похожа теперь на накрытый стол, сытный, но забытый. Вроде бы и есть можно, но уже не хочется всё протухшее пережёвывать.
— Всем нам троим известно, что такое праведность на самом деле. Для того не нужны книги, искажённые безбожными жрецами. Она известна ещё с малых лет через родителей, даже если они сами являют собой дурной пример. Все знают о том, что правильно, но мало кто творит это, потому что праведность — отречение от себя ради окружающих. В том числе и от собственного мнения о том, как правильно жить.
Нарата решительно покрутила головой.
— С отречением не соглашусь… — она замялась. Титула у Иерона больше нет, называть его «Светлейшим» неправильно, а «бывшим демиургом» — оскорблением попахивает. Потому пришлось выбрать с виду безобидный вариант. — Иерон. Воплощения отреклись даже от самих себя, но их действия и желания не назвать хорошим примером. Радвер явно отрёкся от своего народа, строя жизнь себе в удовольствие — это что, праведность? А Мирдал, бродивший по мирам вместо того, чтобы мирить навов и Нашар, сколько он своим отречением допустил несчастий?
— Тот демиург отрёкся, но не служил, а сидел на заднице, как этот сейчас, бессмысленный и бесполезный. Вот почему хочу вырваться отсюда — здесь некому служить. Безразлично, верну ли себе демиуржество — власть не влекла даже тогда, когда народ меня избрал после свержения чересчур яростного и жестокого Семаргла. Но почему бы не объединить наконец Светлых и Тёмных под началом той, кто содержит в себе оба начала?
— Кажется, это не первый раз, когда будущий правитель встречает своего наставника в пещерах… — Нарата рассмеялась. — Но чем ты сам мне можешь помочь?
— Сказал уже — выбраться отсюда, — впервые за весь разговор во взгляде Иерона что-то скользнуло, но тут же исчезло, так что понять его чувства Нарата не смогла.
— Делай, — присела Нарата подле, складывая одну заднюю над другой. — Служи и будь полезным, как и мечтал.
— Приступаю. Первый урок — начинай творить добро, без того никто не послужит самой.
— Сейчас разве зло творю? Пока никого даже не убила, — Нарата абсолютно непонимающе уставилась на Демиурга. — Или ты решил, что раз в ком-то Тьма, то это сумасшедшее Воплощение? Хватит уже вам всем меня учить, дайте мне самой разобраться! Если уж Тьма попала в меня ещё до моего рождения — да будет тебе это известно!
– то она — настолько же я, насколько и Свет!
— Сейчас не творишь добро, а бранишься. Пусть Тьма будет, только с какой целью её используешь? Не понимаю до сих пор, почему Аменемхат отказался от соединения двух начал, что пытался совершить предшественник Радвера вместе со своей соборной. Быть может, если бы нашаране не покинули нас, драконам хватило бы воли противостоять Яролике. И современные хардольцы походили бы на нашаран.
— Значит, как раз сейчас и подошло время для определения. Ведь так и говорится — всему своё время, — Нарата присела рядом с Иероном, улыбнувшись. — А Тьму я использую в подходящий момент.