Объединяй и завоевывай
Шрифт:
«Разрушения очень существенные. Значительнее, чем в 1985-м».
Помрачнев сразу всем своим коптским лицом, Анвар Анвар-Садат откинулся на спинку любимого стула и сложил руки на груди.
— Положение в Мексике и вовсе дестабилизируется, — буркнул он.
— Так точно.
— Надо срочно созвать Совет Безопасности. Усилия Объединенных Наций должны быть направлены на то, чтобы избежать вспышки гражданской войны.
— Отличное предложение, генерал.
— Возможно, власти в Мехико согласятся наконец впустить к себе миротворцев ООН и позволят им расположиться в районе Чьяпаса, где наблюдается наибольшая активность инсургентов.
Чиновник поскучнел.
— Не простое это дело...
— Да, будет нелегко. Но ничего невозможного нет. Я чувствую скрытый потенциал момента.
— Мексиканцы не позволят миротворцам ООН стать лагерем на их земле. А Соединенные Штаты наложат на ввод войск вето по одной только причине, что не все «голубые каски» родом из Америки.
— Ладно, посмотрим, — произнес Анвар Анвар-Садат и щелкнул пальцами. Чиновник тотчас выключил компьютер.
Новость оказалась куда более значительной, чем Садат полагал в самом начале.
Землетрясение чуть ли не с первого дня стали называть великим. Оно потрясло не только долину, где раскинулся Мехико, но и задело провинцию. Толчки пробежали волной до Эль-Пасо и вызвали рябь на гладком зеркале Мексиканского залива.
Землетрясение сказалось и на окружающей среде. К примеру, задымил Попокатепетль, и солнце затмили жирный коричневый дым и мельчайшие частички пепла. По причине всей этой суматохи не вызвала должного внимания новость об убийстве бывшего диктатора Стомика Магута Ферозе Анина, которого обнаружили в гостиничном номере изрешеченного пулями.
В прессе упоминалось, что убийце диктатора удалось скрыться.
— Да, да, я уже в курсе, — отвечал Садат на телефонные сообщения. Казалось, они его ничуть не заинтересовали. Зато он развил бурную деятельность в другом направлении.
— Важно действовать, действовать и действовать, — повторял он каждому, кто соглашался его слушать. — Нельзя допустить, чтобы Мексика погрузилась в пучину хаоса. Объединенные Нации — единственная надежда исстрадавшегося мексиканского народа.
— А ведь дело идет на лад, господин Генеральный секретарь, — сказал помощник Садата, когда шквал телефонных звонков прекратился.
— Как только войска ООН окажутся в Западном полушарии, нам не составит труда обосноваться в Мексике.
— И в Канаде, господин секретарь. Нельзя забывать про Канаду.
— Канада — это вам не Мексика! Здесь придется основательно попотеть.
— Что хорошо для Мексики, то и Канаде принять не зазорно.
— Хорошо бы записать на бумажку. На будущее. Когда представится возможность, я щегольну этим вашим выражением.
— Слушаюсь, господин секретарь.
В конце дня на столе Генерального секретаря уже лежал план действий.
— Текст читается отлично. И прекрасно аргументирован. Вряд ли им удастся наложить вето на такой проект. Ведь это исключительно гуманитарная миссия! А вот когда мои «голубые каски» обоснуются в стране, кто, скажите, будет настаивать на их скорейшем уходе?
— Разве что кое-кто из неприсоединившихся, мой генерал.
— Или сербы, — нахмурился Анвар Анвар-Садат и дернул плечом.
В ту ночь Анвар Анвар-Садат вернулся в свои роскошные апартаменты далеко за полночь. Глаза у него слипались, зато на сердце было удивительно легко. Что и говорить, землетрясение в Мексике оказалось очень кстати. Казалось, рука судьбы отворила ему дверь в будущее.
Включив свет, он обнаружил, что в широком кресле у книжного шкафа сидит совершенно незнакомый ему человек.
— Кто вы? — вздрогнув, обратился к нему Генеральный секретарь.
Незнакомец поднялся во весь рост. Весь в черном, начиная со сверкающих военных ботинок и кончая башлыком на голове. Черная кожаная кобура на поясе скрывала весьма внушительных размеров орудие убийства.
— Огнетушитель прибыл!
— Да, да, конечно. Я мог бы догадаться. Очень рад встрече. Но у меня, увы, очень мало времени. Сегодня выдался чрезвычайно трудный день, и мне пора спать.
— Анин мертв. Могли бы за это поблагодарить Огнетушителя.
— Да, да, отлично! Он был для меня настоящей занозой.
— Огнетушитель специализируется на извлечении заноз такого рода. Назовите только имя, и через сорок восемь часов человек этот, согласно вашему желанию, будет или уничтожен, или схвачен и запакован, точно рождественский подарок. Причем с гарантией — иначе деньги возвращаются.
Анвар Анвар-Садат заколебался.
— А что бы вы хотели взамен?
— Санкции.
— Хотите, чтобы я опутал вас санкциями? Как Ирак или, к примеру, Ливию?
— Нет, Огнетушителю нужны санкции другого свойства. Он нуждается в одобрении того, что он делает. Свободная охота не в его стиле. Он обладает всеми возможными достоинствами, но не желает работать на какого-то там дядю. Мне хочется работать на Объединенные Нации.
— А почему, собственно, на ООН?
— Огнетушитель не желает стараться ради диктаторов и тиранов. Он на стороне справедливости. Его крестовый поход продолжается. Но Огнетушителю — как и всем прочим смертным — необходимо есть и пить. Говорят, в ООН хорошо платят. Мне нужна заработная плата, которая, скажем, исчислялась бы пятизначной цифрой.
— Я не в состоянии платить вам как наемнику ООН. Пойдут, знаете ли, всякие пересуды в газетах.
— Мы могли бы что-нибудь придумать.
— У меня нет доказательств, что Анина убили именно вы. Вы можете как-то доказать?
— В нем четырнадцать пуль «Гидрошок». Проверьте.
— Обязательно. Но это не доказательство. Аутопсию уже сделали.
— Головки пуль выполнены в виде черепов. Это знак Огнетушителя. Личный.
— Да, да. Как у того парня из «Призрака, который умел ходить»?