Объект «Зеро»
Шрифт:
«Тысячники» и впрямь поражали. Жилые кварталы с просторными, удобными квартирами, спортивные залы, бассейны, увеселительные заведения, театры и залы «объемки», висячие сады, информационные модули для тех, кто работал на «удаленке», отлично налаженный быт и инфраструктура – все это разительно отличалось от старых мегаполисов, с их вечной экономией всего и вся.
Но была и оборотная сторона медали. Далеко не всякий мог комфортно чувствовать себя в таком хай-тек городе, где человек воленс-ноленс обезличивался, превращался если не в винтик, то по крайней мере в обитателя какого-то удивительного суперсовременного аквариума.
Истина, как ей и было положено, находилась где-то посредине. Устремленные ввысь на тысячу метров, снабженные всем необходимым для плодотворной работы и хорошего отдыха новые города как нельзя лучше подходили военным, терраформировщикам, метеотейкерам, транспортникам, инженерам и техникам многочисленных автоматизированных комплексов – словом, всем тем, кто большую часть своей жизни отдавал работе, кто жил работой и кого до срока мало интересовало обустройство собственного родового гнезда.
– Чего ж ты в ВКС подался? Вас же, строителей, не брали… – поинтересовался я.
– А надоело! – откликнулся Гришка. Он отложил миску, лег на спину и продолжил: – Конечно, СМУха моя – это да, мощная штуковина! Двенадцать «ног», гравитационные грузоподъемные стрелы, блоки монтажных манипуляторов. Реку надо перешагнуть – запросто. Участок леса перенести – как нечего делать. Сидишь в операторской и чувствуешь себя властелином мира!
Но это поначалу. А как третий «тысячник» строить начал – тоска взяла. Одно и то же, одно и то же. Программу задал, с подвозом сырья все связи проинтегрировал, расчетные параметры для монтажеров ввел, корректировку провел – и сиди, ворон считай да с метеотейкерами контачь, чтобы погода бяку какую не подбросила. Рутина!
Тут война. Ты правильно сказал – нас, строителей, не брали. Но я сам заявление отправил в Генеральный штаб. Уж очень мне хотелось дела, настоящего, чтобы не зря все. Они там тянуть не стали, у меня подготовка-то – ого! Так я на флот и попал. На «Посейдоне» ходил, был такой спейс-хантер, потом на «Лире», это БКЭР, большой корабль электронной разведки. До капитана дослужился, заведовал информационно-коммуникативной сетью корабля. Когда нас у Аякса подбили, в плен попал… Ну, дальше военная рутина – лагерь на Клио, обмен после гермесских соглашений, потом проверки, понижение в звании, потом – «Русь»…
Панкратов умолк, по-прежнему глядя в высокое небо Медеи. У меня вертелся на языке вопрос: а не стерил ли Гришка? – но, во-первых, спрашивать про такое было не принято, а во-вторых, я и без вопросов яснее ясного понимал, что да, стерил. Те, кто может оставить после себя не только мертвую материю, пусть и организованную в виде городов, кораблей, произведений искусства, но и детей, то есть продлить свой род, не искушают судьбу так разнообразно и бесшабашно…
С этими грустными мыслями я дожевал вдруг сразу ставшее безвкусным мясо.
После еды мы обсудили дальнейшие планы. Меня волновала темная полоска на юго-западе, но из-за марева, стоявшего над равниной, трудно было сориентироваться, какое расстояние отделяет нас от нее и сумеем ли мы вернуться засветло к Перевалу. В темноте наш маленький отряд мог легко сбиться с дороги, а кроме того, неизвестно, как ведут себя черви после заката Эос. По крайней мере нападали они всегда ночью, и это нужно было учитывать.
Разомлевший после трапезы Панкратов предлагал рискнуть. Миха, когда я спросил его мнение, пожал плечами – мол, ты начальник, ты и думай. Тогда я обратился к Цендоржу, все-таки он единственный из нас родился и жил в местности, похожей на эту травянистую равнину.
После некоторого раздумья монгол встал, приложив ладонь козырьком к глазам, внимательно посмотрел туда, где я видел темную полосу, и покачал головой:
– Нет, не надо идти. Далеко, однако. Птица быстро летит, человек по земле идет. Солнце спрячется – плохо. Не надо идти.
– Ну что ж, быть по сему, – подытожил я. – Береженого бог бережет. Давайте передохнем еще немного и будем собираться обратно.
– Сайленайте! – вдруг прошипел Миха, подняв вверх указательный палец и прислушиваясь. – Тш-ш-ш… Слышь, начальник? Сонгает кто-то…
– И верно, – удивился Гришка, навострив уши, – я тоже слышу. Песня. И звенит… Как колокольчики!
– Эльфы, – улыбнулся я, а сам вспомнил вчерашние слова непонятной девушки Медеи: «Завтра будет радость и удача…»
Монотонное пение и странный звон приближались. Кто-то двигался по равнине, причем двигался явно в нашу сторону.
– Эта… – Цендорж озадаченно поскреб ежик черных волос. – Человека за нами послали, да?
Я пожал плечами:
– Вряд ли. Если бы это был посыльный, гонец, он бы не песни распевал, а бегом бежал и орал благим матом, привлекая к себе внимание. А певец этот передвигается не спеша, да еще звон… Что может так звенеть?
И вдруг, повинуясь молниеносному наитию, я вскочил на ноги, дернул к себе скатерть.
– Быстро! Все убрать – и прячемся!
Мы торопливо собрали остатки снеди, расхватали сумки и ранцы. И едва только втиснулись в колючие заросли кустарника, как над взлобком холма появилась голова прыгуна. Зверь фыркнул, поводя длинными ушами. Миха тихонько охнул. И было отчего – на морде прыгуна отчетливо просматривалась сбруя, а уши животного украшали разноцветные ленточки.
Пение смолкло, раздался приглушенный возглас, и прыгун начал подниматься на холм. Точно во сне, я видел, как он вырастает из густой травы, а за его мохнатым горбом так же медленно появляется в моем поле зрения плетенный из травы навес, под которым в высоком деревянном кресле покачивалось существо, облаченное в… наверное, в скафандр, по крайней мере, все тело его было защищено, голову венчал глухой шлем, а за плечами веерообразно расходились кверху узкие треугольные полосы – видимо, антенны.
– Етитская сила! – восторженно прошептал Миха. – Гуманоид!
– Это что, контакт?! – ошалело спросил Панкратов. – Вот здесь, среди колючек – контакт?
Мне неожиданно до смерти захотелось рассмеяться, и, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, я прошипел сквозь зубы:
– Тихо всем! Пока можно сказать только одно – это не наш и не грейт. Гуманоидное существо – это да. И только.
– Человек это, – уверенно пробормотал Цендорж. – Чужой человек.
– Сам ты… – шепотом рассердился Гришка. – Смотри – он в скафандре! Зачем человеку на Медее в скафандре ходить?