Объективная реальность
Шрифт:
— Предложите мне место у кремлевской стены?
Мгновенная реакция.
— Фи, Михаил Ипполитович, вы меня обижаете! Вы сможете переехать в САСШ, вам там помогут устроиться. Дай вам Бог здоровья, еще не один год будете радоваться жизни. А можете переехать на Таити, там, знаете ли, с цивилизацией не очень, но зато очень красивые молодые мужчины… и не дорогие, скажу я вам.
— Увы, Миша, вы не понимаете и зря пытаетесь меня оскорбить, я вам…
— Понимаю, Михаил Ипполитович, понимаю. Посмотрите вот сюда.
Я положил на его стол последний конверт, вот только в нём денег нет. Там две фотографии. Как мне их достали? Отдельная история, и я вам ее обязательно расскажу. Пока что важно, что они лежат на столе у генерала Занкевича, и у него быстро-быстро бледнеет лицо и крупные капли пота выступают на лбу. Он берет эти снимки осторожно, как будто смотрит на ядовитую змею и боится к оной прикоснуться. Да-с, привет из прошлого получился неприятным, с душком. Оба снимка парные. На обоих изображены голые мужчины, так что не остается сомнения — это любовники, ну или просто сошлись для интимных игр. Отличие? На одном изображен голый Занкевич, на втором голый Редль. Общее — голый юный Адольф Гитлер. Насколько я понимаю, снимки сделаны в двенадцатом году, фюреру тут около двадцати. Кажется, именно этими снимками полковник Редль шантажировал военного атташе России в Вене.
— Зачем вам я, если вы и так всё знаете? — он спрашивает, руки его дрожат еще больше.
— Понимаете, Михаил Ипполитович, нам не нужна вся правда, нам нужна полуправда. Вот так, примерно вот так…
Я переворачиваю фото с Занкевичем, остается открытым второе.
— Поскольку я уверен, что остальные оригиналы уничтожены, то ваше слово будет весомым аргументом. И выхода у вас нет.
— Понимаю… Что конкретно вы хотите получить?
— О! Мы хотим получить правдивую историю, как вы завербовали мелкого австрийского авантюриста, который ради заработка торговал своим телом в борделе для гомосексуалистов, но при этом постоянно нуждался в деньгах. И как вы уже с его помощью сделали своим агентом одного полковника Генерального штаба Австро-Венгрии, и получили от него пачку фотокопий секретных документов. Настолько важных, что покинули Вену и отправились в Санкт-Петербург. Ведь в результате игр разведок вы получили настоящий план развертывания Австро-Венгерской армии от тринадцатого года, буквально накануне войны. Я ведь прав?
— Несомненно! И если бы не Николай Николаевич младший, идиот на месте главнокомандующего русской армией. Мы могли бы разгромить Австро-Венгрию в первые же месяцы войны и войти в Вену. И ВСЁ! Понимаете, ВСЁ было бы кончено! Никаких революций! Германия вынуждена была бы сложить оружие! Знаете, как трудно носить всё это в себе?
— Понимаю! А можно только для меня, клянусь. Это останется между нами… ведь это Редль шантажировал и вербовал вас, Михаил Ипполитович? Но как так получилось, что вам в руки попали подлинные документы, а не дезинформация? Не думали над этим?
— Почему же, думал… У меня было достаточно времени, чтобы оценить ту ситуацию, Миша, более чем достаточно. Теперь я уверен, что эти подлинники слили для того, чтобы изменить саму концепцию ведения боевых действий. Фельдмаршал Гётцендорф хотел укрепиться на линии Карпат и затяжной обороной истощить силы русской армии. Но он не успел изменить планы, эрцгерцога убили раньше. В результате игр разведок ко мне в руки и попал этот серьезный документ…
— А вы стали благодаря этому генералом, не так ли?
Он посмотрел на меня грустными, почти что полными слёз глазами и тихо прошептал:
— Да…
[1] Герой почти точно цитирует высказывание одного известного политика Украины.
Глава двадцать вторая. Не всё решают деньги
Глава двадцать вторая
Не всё решают деньги
Нижняя Австрия. Вальдфиртель. Шпиталь
1 октября 1932 года
В Шпиталь я приехал на новеньком Maybach DSH (Doppel Sechs Halbe), нет эта машинка сильно уступала майбаховскому двенадцатицилиндровому Цепеллину (Maybach DS7 Zeppelin) и считалась умеренным бюджетным вариантом. Мне сложно сказать, из каких фондов вытащили сей невостребованный шедевр[1], но выглядела она довольно-таки внушительно, особенно на улицах этого австрийского захолустья. Шпиталь — это родина Гитлера, откуда происходит его семья, где хорошо знали и его, и его предков. Основная профессия или даже призвание жителей этого заштатного селения — контрабанда. Особенно этот промысел широко был распространен во времена Австро-Венгерской империи, и с этого тут жили большинство семей. Алоиз Гитлер (отец нашего Адольфика) тоже по молодости лет занимался этим увлекательным делом, но, когда остепенился, понял, что зарабатывать можно так же легко и чуть более легальным способом: он стал таможенником и стал успешно отлавливать контрабандистов, хотя бы потому, что знал, где и кого надо хватать. Самые умные платили ему небольшой, но систематический налог за возможность продолжать вести бизнес и всё было хорошо вплоть до его внезапной кончины.
Пока Мария отлучилась припудрить носик (наша машина остановилась у небольшого придорожного трактира есть несколько минут рассказать, как мне удалось найти компрометирующие фюрера фотографии. Ключевое имя в этом деле некий Максимилиан Ронге, человек. который возглавлял Эвиденцбюро (то есть был начальником военной разведки Австро-Венгерской империи). После падения империи он остался на плаву, занимая не столь приметную должность в генеральной дирекции охраны общественного порядка. Но при этом имел доступ к секретным досье, фактически, отвечал за возвращение в Австрию военнопленных и гражданских интернированных лиц. Презирал и ненавидел национал-социалистов, но и к нынешнему правительству относился с пренебрежением. Одновременно состоял в правой тайной организации, которая готовила военный переворот в стране с целью свержения социал-демократической республики и возможной восстановлении монархии либо введения военной диктатуры.
Он вместе со своим начальником Августом Урбанским фон Остремиц и осуществил фактическое убийство полковника Редля. Главной целью было вывести из-под подозрения Конрада фон Хётцендорфа, который и решился через Редля слить русской разведке реальный план развертывания Австро-венгерской армии. Вся беда была в том, что полковник Редль не захотел быть пешкой, а потому перестраховался и сумел сделать фотокопии документов. Эти бумаги через Гитлера передал (за очень приличное вознаграждение) полковнику Занкевичу, русскому военному агенту в Вене. Надо заметить, что бывший шеф Ронге (а Редль одно время возглавлял Эвиденцбюро и Ронге служил под его началом) поначалу был уверен, что передает дезинформацию. Для него шоком оказалось то, что в руках русских должны были оказаться подлинники! В этом его убедили подлинные подписи очень серьёзных лиц, поэтому для страховки и сделал дубликаты, которые держал у себя на квартире в Праге, где он служил. Имея высоких покровителей Редль не собирался кончать жизнь самоубийством, он был уверен, что его вытащат, но именно Ронге оказался тем самым решительным человеком, который и пристрелил слишком хитрого соперника. Ничего личного — просто борьба двух партий внутри Генерального штаба, и сторонники фельдмаршала Хётцендорфа оказались более радикальными и расторопными.
Да, когда Гитлер пришёл к власти в Германии, он старательно заметал следы, вплоть до того, что на месте его родных селений, того же Шпиталя был развернут самый большой танковый полигон. Великолепный способ обрубить концы сомнительных дел, если они были, конечно же. Интересно, что тоже самое происходило и в самой Австрии — следы истории с полковником Редлем были запутаны и максимально быстро и качественно уничтожены. А Ронге отказался сотрудничать с нацистами и загремел в концлагерь. Вот только не был расстрелян. Почему? Более того, он написал адмиралу Канарису письмо и его выпустили из Дахау. Почти уникальный случай. Он прекрасно пережил войну, сотрудничал с американской оккупационной администрацией, создавал спецслужбы новой Австрии. Вывод напрашивается сам собой — он сумел сохранить компрометирующий материал, причем настолько убойный, что его предпочли освободить, хотя и держали под жёстким контролем.
И вот его было очень сложно убедить отдать документы, которые нас интересовали. Очень волевой, упрямый, мужественный противник. Ронге вызывал у меня искреннее уважение. Но документы были мне нужны. Но даже у такого матерого разведчика, как Макс Ронге есть уязвимые точки. Во-первых, мы взялись за него, когда у Максимилиана начались неприятности из-за его правых убеждений. Противники добились его ухода в отставку. Я знал, что это было бы ненадолго — через год его вновь призовут на службу, такими профессионалами государство не разбрасывается, а если этот специалист сумел припрятать (как он утверждал позже — уничтожить, три раза ха-ха) кучу компромата на высших руководителей страны, то работать надо было быстро и наверняка. Нашего визита Макс не ожидал. Как не ожидал и того, что в наших руках окажутся его родственники, особенно сестры, в которых он души не чаял. Вишенкой на тортике оказалась любовница генерала Ронге, некая Эмма Шорф. Да, он успел сделать генеральскую карьеру. Кстати, у Эммы Шоф была дочка, по всей видимости, от этого самого Ронге. А поскольку оный на Безумного Макса из одноименной франшизы не походил, то он раскололся, точнее, выдал нам те самые фотокопии, которые позволили мне колоть уже дальше того же Занкевича.