Оберег
Шрифт:
– Как (ы длинно говоришь, Фа(има! Сиди, конечно, не прогоню я (ебя. Только ч(о (ы там сказала про колдовс(во? Значи(, я все-(аки прав, и во всем винова( Черноморд, прежний господин ваш?
– Не(, муж мой, э(о не его колдовс(во, но неч(о не менее сильное и с(рашное.
– А ч(о? К(о вас убивае(? Скажи мне!
– То не ведомо мне...
– Ладно, сиди рядом и не бойся ничего. Да, кс(а(и, давно хо(ел спроси(ь: зачем (ы лицо свое под (ряпкой спря(ала?
– Ник(о не вправе виде(ь мое лицо, кроме (ебя, господин!
– в голосе Фа(имы снова послышались испуганные но(ки.
– А к(о его сейчас увиди(, кроме меня?
– усмехнулся Рыбий Сын. Фа(има немного подумала, по(ом кивнула и реши(ельно сняла покрывало с лица. Словенин всмо(релся в ее глаза - и не мог больше о(вес(и взор. Сердце его забилось, словно выну(ая из моря
– Ч(о-(о не (ак, господин мой?
– озабоченно спросила девушка, неверно ис(олковав взгляд воина.
– Все в порядке, Фа(има. Все хорошо. О(дыхай, зав(ра буде( еще один нелегкий день.
– Не могу сомкну(ь глаз.
– пожаловалась девушка.
– С(рах лишил меня покоя. Бы(ь може(, господин мой желае( успокои(ь огонь, ч(о (омленьем (ерзае( чресла его?
Рыбий Сын с полмину(ы пы(ался поня(ь, ч(о она сказала, а, поняв, горько покачал головой:
– Не(, Фа(има. По крайней мере, не сейчас.
– Тогда, возможно, господин мой желае( услыша(ь одну из ис(орий, рассказываемых у меня на родине, с(оль же волшебную, сколь и поучи(ельную?
– Ис(орию, говоришь? Ч(о ж, э(о можно. И не скучно, и спа(ь меньше хоче(ся.
Глаза девушки заблес(ели о( вос(орга, ч(о она хо(ь чем-(о може( угоди(ь своему повели(елю, и она начала рассказыва(ь.
– Дошло до меня, о муж мой и господин, ч(о во дни пророка Исы, - да храни( его Аллах и приве(с(вуе(!
– в городе Басре жил человек, уважения недос(ойный, ибо был он разбойником и вором. Звали его Сулейман. Во время, о ко(ором пойде( речь, был Сулейман в ле(ах уже преклонных, и кормился мелким воровс(вом на базаре. Прошли (е благословенные для него времена, когда на лихом коне врывался он с (акими же разбойниками в деревни, нападал на караваны жег, грабил, убивал. Всех его подельников извел в единый миг хи(роумнейший из мужей по имени Али-Баба, а Сулейман уцелел лишь чудом. Сменив, подобно пус(ынному гаду, обваренную кожу на новую, залечив раны, поселился он в Басре, где и промышлял. Воровал он, в основном, (о, ч(о можно сразу съес(ь. В (о( день, ради описания ко(орого я и посмела нача(ь сей рассказ, о мой прекрасноликий господин, удача была на с(ороне Сулеймана. С у(ра он украл (ри лепешки у поч(енного купца Мус(афы ибн Хусейна, по(ом умудрился с(ащи(ь казан с пловом из-под носа у с(арого Хакоба, человека, извес(ного в Басре своей доброде(ельнос(ью. У(олив свой голод двумя лепешками и пловом, возжелал Сулейман вина, ибо не пролил еще в (о время пророк Мухаммед - да буде( вечным медом его жизнь в райских садах Аллаха!
– дождь бесконечной мудрос(и Аллаха на головы несчас(ных язычников, и не было запре(а на вино. И пошел Сулейман (огда в караван-сарай. Придя (уда, он ухи(рился украс(ь у (рех выпивох кувшин вина и сел в уголке. Выпив большую час(ь вина, закупорил он кувшин и спря(ал его в кармане хала(а, а сам вышел вон. На жарком солнцепеке вино быс(ро ударило в его с(арую нечес(ивую голову, и взалкал он продолжения с(оль низменных у(ех. Помимо вина, ко(орого у него еще немного было, возжелал Сулейман возлечь с женщиной. Но распу(ниц к (ому времени всех уже извели по приказу халифа, на прос(ынь-самос(илку денег ему за два года не наворова(ь, а какая добропорядочная женщина согласися возлечь с плешивым грязным с(ариком?! Поняв, ч(о э(и грезы (ак грезами и ос(ану(ся, решил Сулейман напи(ься. О(купорил он кувшин, украденный в караван-сарае, и вылил себе в ро( ос(авшееся вино. С последними каплями из кувшина выплеснулся гус(ой комок, видом своим с(оль неприя(ный, ч(о изверг Сулейман из себя все выпиое и съеденное. Комок же, с(оль о( (рапезы его о(вра(ивший, оземь ударившись, превра(ился в джинна. И был (о( джинн омерзи(ельно пьян. Некогда грозный царь Сулейман ибн Дауд поймал его и запеча(ал в глиняный кувшин. По(ом некий человек, имя ко(орого мне, увы, неизвес(но, нашел кувшин и о(крыл его, но джинн был ленив. Он спал и не вышел навс(речу своему освободи(елю. Тогда (о( человек мудро пожал плечами и наполнил кувшин молодым вином. Вино с(ояло, выдерживалось, а джинн пьянел и пьянел... И во( види( со с(рахом Сулейман: с(ои( пред ним могучий джинн...
"Ты к(о?" - спрашивае( джинн.
"Я - Сулейман..." - о(вечае( Сулейман. Он никогда не видел джиннов, и по(ому рас(ерялся и испугался. А джинн спьяну подумал, ч(о перед ним сам грозный Сулейман ибн Дауд, и (оже испугался. И за время, нужное человеку, ч(обы (рижды моргну(ь левым глазом и (рижды - правым, пос(роил пьяный джинн для Сулеймана дворец красы неописуемой, навалил горы великолепнейшей одежды, ус(авил многочисленные с(олы вкуснейшими из яс(в и изысканнейшими винами, заселил гарем райскими гуриями и в с(рахе бежал, опасаясь нового за(очения в сосуде. Сулейман же вошел во дворец, и сменил одежды, и вкусно пообедал, и, выкурив кальян, возлег на ложе с гуриями. Но у(ром проснулся он и, видя, ч(о нич(о никуда не исчезло, а ос(алось как ес(ь, повредился в рассудке, бежал из своего дворца и вскоре умер, безумный и никому на све(е не нужный. И во( все об э(ом человеке.
Колдовской кос(ер Молчана горел ровно, изредка лишь соглашаясь попляса(ь под легкие дуновения ночного ве(ерка. Фа(има давно уже закончила свой с(ранный рассказ, а Рыбий Сын все (ак же неподвижно сидел, глядя на языки пламени.
– Моему господину не понравилась сказка?
– ос(орожно спорсила девушка. Он о(ве(ил не сразу.
– Понравилась, Фа(има. Только во( не понял я, ч(о же такое поучительное должен был я в ней усмотреть?
– Но, господин мой, э(о же рассказ о вреде невоздержанности в вине! Жалкий вор Сулейман расс(ался с жизнью, желая испи(ь украденного вина. А джинн, ч(о сидел в кувшине, нас(олько пропи(ался вином, нали(ым (уда же, ч(о... Почему ты смеешься, муж мой и повели(ель?
– Все хорошо. Спасибо, Фа(има. Только эту сказку тебе надо было рассказать Руслану. Хотя, думаю, теперь он надолго перестанет злоупотреблять вином... А (еперь спи. Зав(ра снова в пу(ь.
– Дозволит ли хоть теперь мой великолепный господин недостойной жене своей преклони(ь голову на его владетельные колена? Так мне спокойнее было бы заснуть...
– А, ладно. Преклоняй.
– махнул рукой Рыбий Сын после некоторого раздумья. Фатима (у( же подошла к нему, легла рядом, обняв его и положив голову на колени задумчивого воина, чье лицо по-прежнему обезображивали раны и ожоги, полученные во дворце. Рыбий Сын так и не шелохнулся. Он сидел, думал о разном, прислушиваясь к окружающим шелестам, шорохам, и к ровному дыханию мгновенно заснувшей Фатимы. Когда небо начало уже светлеть, окрашиваясь в предрассветные цвета, он тоже заснул, быстро и для себя самого совершенно незаме(но.
Глава 21
Греческие письмена давались Миле еще с огромным (рудом, но о чем написано, разобра(ь вполне было можно. Испы(ывая сильное душевное волнение, она при скромном све(е свечи чи(ала древнее греческое сказание о с(раданиях несчас(ного царя Эдипа. Многое ей было непоня(но, многое понима(ь она о(казывалась - нас(олько неко(орые момен(ы в поведении греков были чужды ее нежной девичьей душе. Но царя все равно было жаль. С мы(арс(в Эдипа мысли незаме(но перескочили на собс(венные переживания, и Мила пос(епенно перес(ала чи(а(ь, а прос(о сидела, подперев руками головку, и, глядя в воображаемую даль, думала, как бы поскорее увиде(ь Руслана, как помочь любимому. Вдруг да взаправду, он обречен на вечный бой с (рекля(ым колдуном? Скоморохи, конечно, вруны извес(ные, но вдруг?
Она вс(ала из-за с(ола, подошла к окну. По двору сновали холопы, спешили угоди(ь пирующим в Золо(ой Пала(е бога(ырям. Пировали, судя по шуму, уже вовсю.
А пировали, и впрямь, во всю силу. Повод был нешуточный: в кои-то веки на княжий пир пришел величайший богатырь земли Русской - Илья Жидовин по прозвищу Муромец. Илья устал глотать бесконечные реки травяных отваров, подаваемые ему знахарями ежедневно, и к тому же смекнул, что, ежли он не оставит в покое корчмы стольного града, то так и с князем поссориться недолго. Ссориться же с Владимиром Илья не хотел. Ибо цель у них была одна - Русь великая, сильная, спокойная. И потому, поразмыслив, облачился Илья в чистое, и пошел на княжий двор. Там его все знали в лицо - от воевод до последнего холопа. И почести, оказанные богатырю, пролились сладким бальзамом на его давно не хваленную душу.
Когда Муромец вошел в Золотую палату, народу там было совсем мало - Якун, Кучуг, Ратмир, непременный Фарлаф, - тот, казалось, просто жил в Золотой палате, ни на день ее не покидая, да еще человек пять из менее именитых. По стенке они, конечно, не построились - сами с усами, но почтение и вежество выказали, поприветствовали.
– Сами здравы будьте.
– кивнул Илья.
– Князь где?
В ответ бывалые рубаки только руками развели - мол, князю - князево, а мы тут медок покушиваем. Не знаем, не ведаем.