Оберег
Шрифт:
– А в боях?
– Вот этого не приходилось. Не боись, богатырь, сдюжу.
– Смотри, не подведи.
– сурово произнес Руслан.
– И глянь-ка, светится впереди. Никак, весь. Ну-ка, давай быстрее, пока наши приятели там бед не понавытворяли...
Чутье не подвело Руслана: древляне собирались крепко позабавиться: замыслили они добыть себе жен по древнему, дедами-прадедами завещанному "зверинскому" обычаю: умыканию уводом. Если в некоторых других племенах, где тоже сохранилось умыкание, оно происходило по согласию, то древляне не захотели отступать от обычая ни на шаг: поймал девку за косу, перекинул поперек седла - и ходу...
Охотников было не два и не три десятка, а ровно две дюжины. Все молодые, не старше двадцати,
И - пошла потеха. Шестеро метались взад-вперед по улице, готовые пресечь любую попытку сопротивления, а остальные шарили по хатам, вытаскивая из постелей девок и убивая всех остальных. Две хаты уже занялись огнем, когда на улице послышался зычный голос:
– А ну, собаки древлянские, идите все сюда! Посмотрим, только ли супротив спящих вы такие храбрые!
Поначалу ночные тати не обратили внимания на это: шестеро молодцов запросто справятся с каким-то безумным одиночкой, возомнившим себя героем. И впрямь, вскоре послышался лязг булата о булат, вскрики, всхлипы, стоны. Потом снова загремел все тот же голос:
– Выходите, я вам сказал! Если вы так же в собственных соплях путаетесь, как те шесть щенков, что тут болтались под ногами, то разрешаю напасть на меня всем сразу. В том, что чести у вас нет, я уже убедился.
– Руслан стремился раззадорить налетчиков, отвлечь их на себя, чтобы поскорее оставили свое грязное дело.
Проняло. То тут, то там из темноты появлялись фигуры с мечами наголо, так что в конце концов Руслан оказался окружен кольцом древлянских воинов. Их осталось шестнадцать: двоих зарезали местные. И настроены были пришлые налетчики отнюдь не миролюбиво. Вид шестерых зарубленных товарищей не отрезвил их, не заставил задуматься о собственной судьбе, но наоборот, озлобил до последнего предела.
– Это кто ж такой добрый у нас тут выискался, ась?
– кривя губы в недоброй ухмылке вопросил предводитель древлян.
– Никак, защитник всего рода людского?
– остальные заржали. Действительно, было от чего почувствовать превосходство: их шестнадцать крепких молодых воинов, а этот всего один, хоть и не стар и собою не хил, но - один.
– Граб, глянь, это ж князя Киевского выкормыш!
– выкрикнул кто-то.
– А вот таких птиц люблю убивать более всего. И своими руками. ухмыльнулся предводитель.
– Неужто на двобой вызовешь?
– удивился Руслан.
– Зачем? Только время зря терять... Сейчас ребята тебя вздуют хорошенько, а я потом прикончу, и останешься ты здесь воронам на корм.
– Ну-ну. Не хвались, на рать идучи...
– А, заткнись. Ребята, вперед.
"Ребята" навалились все разом. С одной стороны, это серьезно сковывало свободу движений и удара следовало ждать со всех сторон; а с другой облегчало задачу: куда мечом ни ткни, в кого-нибудь, да попадешь. Первым попал как раз Граб-предводитель. Широкая полоса Русланова меча проткнула его горло. Остальные продолжали наседать: и потому, что надо было отомстить за вождя, и потому, что иных приказов не поступало. Через четверть часа ценой многочисленных порезов и ушибов Руслану удалось ополовинить древлянское воинство: налетчиков осталось восемь. Богатырь только собрался с силами, чтобы продолжить бой, как что-то тяжелое обрушилось ему на голову...
...Очнулся он привязанным к столбу. Все тело болело, из некоторых ран сочилась кровь. Тут на него вылили еще одно ведро воды.
– Ну что, герой, очухался? Это ненадолго, дружок.
– процедил паренек лет девятнадцати, занявший, по-видимому, место старшего в отряде.
– Что тебе спокойно не жилось? Ехал бы себе и ехал, был бы жив-здоров и руки-ноги целы. А теперь, после того, как ты сделал с нашими братьями, лететь тебе меж двух деревьев. Помнишь, как мы князька вашего Ингвара успокоили? Вот и тебе то же предстоит.
– А как долго вы потом Искоростень заново отстраивали, ребята? усмехнулся Руслан разбитым ртом.
– Ах ты...
– парень ударил его по лицу.
– Со спящими и связанными все вы храбрецы... А вот один на один вам слабо. Другое дело - все на одного... Ничего, примучит вас Владимир, авось, наберетесь уму-разуму.
– Руслан приготовился уже развить эту тему, обогатив несколькими крайне обидными не только для древлян, но и вообще для каждого уважающего себя человека ругательствами, но тут произошло очередное чудо. Позади древлян, напоминавших стаю голодных волков, кружащих вокруг единственного незнамо как попавшего в лес ягненка, вдруг возникла Мила. Глаза ее расширились от ужаса, когда она увидела, в каком положении находится Руслан, но девушка мгновенно оценила ситуацию. Стараясь двигаться бесшумно и незаметно для разбойников, она подняла с земли длинный узкий кинжал, нанесла сильный быстрый удар сзади сперва новому вожаку, затем, пока древляне не успели опомниться - стоящему рядом с ним. Оба упали. Остальные шестеро Накинулись на нее с мечами, и Мила с запозданием подумала, что не только не помогла любимому, но и сама сейчас погибнет вместе с ним.
– Живьем девку брать!
– крикнул какой-то разбойник.
– Пусть потеха будет долгой!
Руслан понял, что дело еще хуже, чем он мог себе представить. Он напрягся, рванулся...
– без толку. Крепко держат веревки. Поднатужился, закряхтел держат. В это время Мила обмякла после сильного удара по голове.
– Мила!!!
– Руслан рванулся, веревки выдержали опять, зато столб, на котором до налета древлян висела воротина, выдернулся из земли. Первые двое подбежавших были сметены столбом, затем богатырю удалось освободиться от ненужного предмета. Он стряхнул с онемевших рук веревки как раз вовремя: едва успел кулаком в лицо встретить подбежавшего древлянина. Руки слушались плохо, врагов, правда, осталось тоже не слишком много. Как только в руках появилось щекотливое покалывание, Руслан перестал уворачиваться от ударов, поднял с земли меч и снова начал рубиться. Тут уже и уцелевшие поляне, видя, что ворогов осталось мало, можно легко одолеть, подбежали с вилами да топорами, так что исход боя был предрешен.
Полная темнота, чернее которой быть ничего не может, почему-то все кружилась перед глазами. Пели странные птицы, голоса их были незнакомы. Им помогал хор не по-земному красивых голосов. Пение зачаровывало, завораживало, дарило ни с чем не сравнимый покой и блаженство, хотя слов было не разобрать. "Наверное, это боги так поют." - подумала Мила, ныряя в круговорот этой поющей темноты. В тот же миг чья-то сильная рука схватила ее, потянула наверх, прочь от темноты и голосов. Послышались новые звуки, вскоре Мила поняла, что обладатель этой руки звал ее по имени. "Оставьте меня... здесь так хорошо, так спокойно..." - хотела сказать она... и открыла глаза. Над ней нависало страшное лицо: огромные глаза, перебитый нос, окровавленный рот... Собственно, все лицо страшного существа было покрыто запекшейся коркой крови, длинные волосы, также густо пропитавшиеся кровью и грязью, сбились в колтун. Но ощущения опасности почему-то от страшилища не исходило.
– Мила, Мила, очнись! Вернись ко мне, прошу тебя! Очнись, Мила!
– звал Руслан свою возлюбленную. Наконец, она глубоко вздохнула и открыла глаза. Ну, хвала богам, жива!
– с облегчением вымолвил Руслан.
– Ру... Руслан?
– неуверенно прошептала она.
– Это ты?
– Я, я это, маленькая. Успокойся, мы живы, остальное - дело наживное...
– Что с тобой?
– Да, было дело, подрался малость. Да ты разве не помнишь?
– Я... О, да, вспомнила... Я разговаривала с отцом, потом вдруг вспышка и я здесь, а ты привязан к столбу. Я захотела тебе помочь, взяла какой-то нож... Потом не помню.