Оберег
Шрифт:
– Это она. Она убила всех.
– после чего силы оставили его окончательно и он упал.
Под лиловым солнцем росли оранжевые березы с синей листвой. Белые олени грациозно перелетали с ветки на ветку, золоточешуйчатые птицы весело плескались в зеленом ручье, а красно-черные рыбы шуршали в высокой голубой траве. Воздух же нестерпимо пах уксусом...
Молчан с усилием открыл глаза. Первым его открытием стало то, что небо по-прежнему голубое. Вторым - то, что некто без лица держит у него под носом тряпицу, смоченную в уксусе. Потом он узнал странную девушку с занавешенным лицом, которая в последние дни всеми правдами и неправдами старалась держаться поближе к Рыбьему Сыну.
– О, Аллах услышал мою молитву!
– воскликнула она.
– Ты очнулся, почтенный суфий!
– Воды...
– попросил волхв. Девушка тут же поднесла
– проворчал он, стиснул зубы и рывком вскочил на ноги. Мир завертелся перед глазами, и, если бы не все та же девушка, он снова упал бы. Попытался сделать хоть один шаг, получилось плоховато.
– Нет, все же лучше я пока посижу.
– покачал головой он.
– А ты... как тебя зовут?
– Фатима, господин.
– Фатима, позови сюда Рыбьего Сына.
– Слушаю и повинуюсь, господин.
– поклонилась девушка и убежала. "Откуда в них такая покорность и забитость?
– подумал рассеянно Молчан.
– Нашей бабе поди скажи вот так, мол, поди быстро сюда, да принеси мне того-то и сего-то. Если ты не боярин, а она не холопка, сильно рискуешь ухватом схлопотать промеж ушей...".
– Ну что, проснулся?
– лицо воина еще несколько расплывалось, но Молчан видел окружающее все отчетливее и отчетливее.
– Да. Она не убежала?
– Попробовала бы она...
– недобро ухмыльнулся Рыбий Сын.
– Ничего не говорит, все молчит. Я пока особо ее не допрашивал, тебя ждал.
– Добро. Дай мне мой мешок. Так, теперь помоги добраться до костра и принеси потом котел, в котором девки похлебку варят.
– С водой?
– Да.
Когда вода закипела, волхв начал кидать в котел травы, что-то шепча при этом. Фатима, повинуясь указаниям Рыбьего Сына, не отходила от него ни на шаг. Вскоре целебный отвар был готов. Молчан подождал, пока он чуть остынет, затем вздохнул и залпом выпил содержимое.
– Вот так-то оно бывает, когда с утра пораньше слишком много колдуешь! сказал Молчан Фатиме, не произнесшей за все это время более ни слова. Затем без посторонней помощи волхв поднялся на ноги и, все еще пошатываясь и опираясь на посох, пошел туда, где полонянки тесно обступили убийцу трех их подруг. С каждым шагом он все сильнее ощущал, как вливается в него сила, и, подойдя к грозно ворчавшим девкам, Молчан чувствовал себя так, словно только что пробудился после дюжины часов спокойного сна.
– Вот теперь поговорим.
– произнес он, в упор глядя на убийцу. Девушка затравленно озиралась.
– В молчанку играет.
– прокомментировал Рыбий Сын.
– А пусть ее. Сейчас я дурман-травы заварю, она нам все расскажет! спокойно произнес Молчан, глядя на убийцу.
Неизвестно, что сподвигло преступницу заговорить - страх, расчет на милосердие или какая другая причина, но она заговорила.
– Мне совершенно неважно, что вы обо мне думаете, потому что я давно уже мертва. Иногда мне жаль этих девочек, что я убила, иногда - плевать. Чаще плевать, потому что о чем может сожалеть та, кто вручила свою жизнь богине? Все в руках богов, а в моем случае - в руках одной-единственной богини.
Пяти лет от роду мои нищие родители продали меня в храм. Выросла я, не помышляя ни о чем, кроме как о Служении Великой Матери. Ни к чему вам, мнящим себя великими радетелями за счастье людское, знать где, кому, и как я служила. Как-то, уже после того, как мне исполнилось семнадцать лет, пошла я поутру к колодцу за водой. Вдруг из колодца выпрыгнул ужасный бородатый карлик, и, не успела я сообразить, что происходит, как оказалась уже под облаками. Между небом и землей было очень холодно, а летели мы долго, так что к тому времени, когда достигли мы обиталища этого чернорожего демона, я порядком замерзла... Потом... Неважно, что было потом. Но в какой-то момент терпение мое лопнуло, и я решила убить моего мучителя. Но он был могущественным колдуном, и я поняла, что своими силами мне его не одолеть. Тогда я обратилась к своей богине, и умоляла помочь мне. Она согласилась, но в обмен на мою жизнь. Я согласилась, не раздумывая: что может быть лучше, чем вручить свою жизнь в мудрые руки Вечной?! Богиня велела мне готовиться к священному акту убийства: сам карлик тоже должен был быть принесен в жертву моей покровительнице. Двенадцать дней и ночей выполняла я ритуалы, готовясь исполнить волю богини. Но на тринадцатый день, вечером которого этот ничтожный колдун, возомнивший себя властелином мира и вершителем человеческих судеб, должен был умереть, во дворец ворвалась орда диких варваров. Во что превратился дворец, вы видели. Сам же колдун улетел сразу же после побоища. Убивать мне стало некого, и тогда я дерзнула вновь воззвать к своей богине. Гнев ее был страшен! Я не надеялась пережить те страшные боли, которые она на меня наслала. Но вдруг она сменила ярость на милость, и велела мне принести ей в жертву десять девушек, моих товарок, в срок до окончания лета. После этого Богиня обещала снова вернуть мне свободу, а до тех пор я - это она во плоти!
– тут прежде бесцветный голос равнодушной ко всему бывшей жрицы неведомой богини вдруг наполнился силой, в нем зазвенела сталь, и никто не успел ничего предпринять, как глаза пленницы полыхнули нестерпимым синим светом. Страшная сила подняла в воздух всех, кто стоял рядом, и швырнула на два-три десятка шагов.
– Во дела!
– опешил Молчан, утирая разбитый нос и глядя на воплощение неведомо кого круглыми от удивления глазами.
– Зря мы трепались столько, - сказал, вставая, Рыбий Сын. В деснице он уже сжимал позаимствованный у Черноморда меч.
– Надо было сразу голову долой...
– Надеюсь, что еще не поздно.
– пробормотал Молчан, нашаривая свой тяжелый резной посох.
– Вот и я надеюсь... Ты пока здесь посиди, я попробую сам.- сказал Рыбий Сын, направляясь к тому, что недавно еще было простой девушкой, пусть даже и убийцей. Она уже весьма преобразилась: выросла едва ли не вдвое, во лбу у нее засиял третий глаз. Рук тоже прибавилось, их теперь стало не то восемь, не то двенадцать - Молчан никак не мог сосчитать, потому что конечности загадочного существа находились в беспрестанном движении. Рыбий Сын прошел уже половину расстояния, затем медленно пошел чуть в сторону, потом походка его сделалась совсем странной - Молчан не смог подобрать подходящего слова, какой именно, затем воин начал свой непостижимый танец, плавно перемещаясь из стороны в сторону. Вот он, сделав несколько длинных скользящих шагов, возник прямо перед чудовищем. И вроде бы даже успел раз или два ударить мечом. Затем богиня взмахнула одной из своих многочисленных рук, и, снова прокувыркавшись по воздуху, храбрый словенин упал рядом с Молчаном.
– ... надо попробовать еще раз.
– сказал он, закончив ругаться на печенежском языке. Богиня тем временем сама двинулась в их сторону. От лица ее исходило яркое синее сияние, на которое невозможно было смотреть, в ногах откуда-то появилось множество ползучих гадов.
– И еще, Молчан. Если у меня опять не получится, тогда попробуй достать ее своей волшбой. Терять нам все равно нечего.
– с этими словами Рыбий Сын поднялся и снова заплясал свой смертельный танец. Все повторилось, как и в прошлый раз, только теперь он успел нанести пять ударов: три в живот да еще две руки отсек. До шеи страшной неведомой богини дотянуться ему не позволял ее огромный рост. Потом, издав протяжный крик, он пролетел саженей сто, если не больше, тяжело упал наземь и более признаков жизни не подавал. Молчан смотрел на него, не веря, что этот странный воин, бывший некогда врагом и раскаявшийся, успевший стать его другом, теперь мертв. К действительности его вернул истошный визг полонянок. Молчан обернулся, и увидел, что богиня уже совсем близко, еще миг - и она его просто растопчет. Не осознавая своих действий, побледневший волхв поднял правую руку и особым образом прищелкнул пальцами, как он это делал, творя неугасимый огонь. В тот же миг богиня, у которой уже выросла вторая голова и еще пара дюжин рук, превратилась в гигантский факел. Чудовище закричало, крик этот был столь громок, что вбивал в землю. Молчан не устоял на ногах и упал. Богиня сгорела быстро, и вскоре от нее не осталось ни следа - только маленький костерок, пляшущий в степи.
– Вари свои травы.
– прохрипел Рыбий Сын, когда волхв, к полной своей радости, его растормошил с помощью рыдающей Фатимы.
– От меня живого места не осталось.
Глава 25
Солнце еще только подумывало о пробуждении, когда Руслан покинул весь. Стараясь ступать неслышно, он вошел в избу войта, прокрался в светелку, где на широкой лавке, устланной какими-то тряпками и шкурами, спала Мила. Несколько мгновений богатырь любовался безмятежным, немного еще детским лицом возлюбленной, затем вздохнул, вышел во двор, вывел Шмеля на тракт, вскочил в седло.