Обернись!
Шрифт:
– А что вы всё молчите и молчите, юноша? Ах да, запамятовал.
– то, что сковывало меня и мой язык, расслабило поводья и я не мог не упустить возможность вздохнуть свободно. Сердце билось как сумасшедшее, брасами разгоняя кровь по телу, но даже не смотря на это, уверен вид я имел бледный и до ужаса жалкий. Мысли о личности старика всё чаще и чаще начали скатываться к утверждению, что я умудрился нарваться на маньяка, да маньяка необычного, а самого что ни на есть искушённого в гипнозе и тому подобной полунаучной дребедени. От осознания своей участи и дальнейших нерадушных перспектив, душа моя не преминула упасть в пятки и сжаться в побитый и жалостливый комочек.
– Что вы хотите?
– смог таки вымолвить я сквозь дрожащие губы.
– Не волнуйтесь так, молодой человек. Я всего лишь хотел пригласить вас к себе, погостить некоторое время. Уверен, узнай вы, что вас ожидает, вы мигом позабудете о страхе и даже изъявите желание задержаться.
– Не думаю...
– Я всё таки настаиваю.
– с кряхтеньем встав со скамьи, мужчина повернутся полубоком ко мне и протянул в приглашающем жесте руку. Его глаза странно поблескивали из под полы шляпы. Все инстинкты кричали мне не касаться его руки, но тело и не думало слушаться, безвольно прикоснувшись пальцами большой и шероховатой ладони. То, что произошло дальше, навсегда останется у меня в памяти. Почти все звуки исчезли, кроме стука моего сердца, сейчас медленного, словно в замедленной съёмке, по необъяснимым причинам. Мир лишился всех красок, погрузившись в непроглядную тьму, исчезла гравитация, пропало всё, что связывало меня с миром, единственное, что осталось неизменным, так это держащая меня ладонь, и притащившая меня сюда и тем не менее не позволявшая раствориться в этом месте без остатка. Это длилось всего миг, но я успел ужаснуться, проститься с жизнью, помолиться и чуть ли не уверовать. Однако и эта пытка закончилась, вернув меня в привычный, красочный и многогранный мир, правда место, где я очнулся, сквер совершенно не напоминало.
Лесная тропинка, теряющаяся меж деревьев. Я первей почувствовал, нежели увидел её. Осознал я себя сидящим на притоптанной траве, окружённый многовековыми деревьями с толстыми стволами, которые не иначе как только обойдя, измерить и осознать не получиться. Привычные лесной, дикой жизни звуки окружили и затопили меня, унося сознание в далекие и волшебные дали. Если бы. Много времени, чтобы вернуться к мысли о произошедшем, мне не понадобилось. Панически крутя головой, я встал с мягкой подстилки и начал искать того, кто меня сюда прихватил. Но ни единого намёка на присутствие мужчины я не смог обнаружить.
Место, где я очутился было поистине волшебным и редким, потому что такую красоту и естество в нашем городе, за городом и вообще в области чтобы увидеть, нужно поймать за хвост удачу и приложить немалые средства, и то не факт, что такое место действительно имеет быть. Но как бы ни была приятна и пленительно очаровывающее красота здешних мест, я не мог не забеспокоиться вопросами: что? как? и почему? И ответы по всей видимости мне придётся искать самому, вряд ли их принесут на блюдечке с голубой каемочкой.
Кое-как успокоившись и взяв себя в руки, я отправился туда, куда и всегда, вперёд, по ветвящейся меж деревьев тропинке. По примятой траве можно было понять, сколько человек прошло по ней, или же сколько по времени её использовали, хотя бы приблизительно. На ' дворе' во всю пахла весна, не смотря на то, что исчез я ровно тогда, когда листья на деревьях начинают желтеть и опадать. Строить догадки не вижу смысла, лишний раз наводить панику и отстреливать пачками нервные клетки. Прошлый встряс оказал большое влияние на меня, никогда бы не подумал, что могу расплакаться как девчонка при малейшей угрозы жизни, здоровью и психологическому состоянию. Конечно, оказаться в мерзких лапах маньяка может считаться оправданием, но мне от этого не легче. Увидь дедушка, в каком я был состоянии, и недели две мне было не сидеть на стуле и любой твёрдой поверхности из-за обширно отбытой задницы. И хорошо, что дед этого не видел, от стыда я бы провалился сквозь землю, так и не дав ему
А лес тем временем не спешил давать мне надежд на скорый выход, наоборот, становился всё темней и темней, до такой степени, что уже через десять метров видеть кроме сгущенной тьмы, было абсолютно нечего. Я уже начал чувствовать, как что-то неуловимое накидывает на меня свои сети, затылок закололо и по спине пробежал табун мурашек, заставив передернутся и скривиться. Я развернулся на подступах к, по всей видимости, очень не гостеприимному месту, и побежал в обратную сторону, кожей ощущая, как что-то противное и склизкое гладит по ней. Храбрись- не храбрись, а когда встречаешь что-то противоестественное, и до жути страшное будешь если не мочиться в штанишки, то уж обильно потеть само собой разумеется.
Так быстро бегать мне ещё не доводилось, даже когда дедушка натравил на меня своих собак, не разглядев меня в темноте и подумав, что я вор, крадущийся за наживой. Богу слава, что я успел спрятаться в сарае, прежде чем Граф вцепился бы мне в ногу. В тот вечер почти все отделались испугом, за исключением самого Графа, получившим по голове деревянной дверью. Столько укора я не видел пожалуй и во взгляде бабушки, когда опрокинул свадебный торт моих родителей. Да, я не могу не косячить, и ладно бы это, но всегда, когда я совершаю проступок, я делаю это 'вовремя и к месту', получая в последствии взгляды полные поражения и недоумения.
Тяжёлое дыхание рвётся сквозь зубы, лёгкие дрожат от напряжения. Уверен, я уже давно пробежал место своей посадки, но ощущение неправильности и щекотки в затылке всё ещё остаётся со мной, хоть и накал немного спал. Через десяток метров тропинка вильнула и врезалась в светлый, пустынный провал.
Наконец выход из этого леса показал себя во всей долгожданной красе, раскрывши широкие объятья. Радость наполнила меня до краев, на миг заглушив привычную за врем бега щекотку, даже боль в ушах из-за долгого бега немного притупилась. Десять, пять метров и наконец таки солнечные лучи беспрепятственно и лаского коснулись меня, напрочь отгоняя былые и ноющие переживания. Я не мог не улыбнуться.
– Как сказал небезызвестный ' Царь': Лепота!
А мир всё не перестаёт меня удивлять, с какой-то мстительной радостью подкидывая всё новые и новые открытия, посылая пламенные, полные ненавистной любви приветы. Лесная тропинка вывела меня в посеянное неизвестной культурой поле, простирающееся вдаль без следа и намёка на край. Ветер весело прогуливался меж невысоких растений, качая их из стороны в сторону, изредка переусердствуюя и в результате получая развеянных по ветру семян, что, впрочем, является обычным этапом в экосистеме, и надломанных стебельков десятков, а то и сотен мирно цветущих растений. Жизнь здесь буквально цветёт и пахнет, прям таки райский уголочек без следа цивилизации. Но стоило схлынуть эйфории от удачного выхода из опасного положения, как, не взирая на открытое пространство, имеющее гораздо больше преимуществ для одинокого путника, нежели узкая лесная тропинка, вытоптанная неизвестно кем, да к тому же ведущая в неизвестные и до жути опасные дебри. Здесь хоть появляется возможность застань опасность воочию, конечно, при условии, что она материальная, а не иллюзорная, бывшая таковой в лесу. Неизвестность пугает и вводит сумятицу в сознание и лишает большинства вариантов на спасение.
Я решил не спешить и подумать, куда сделать шаг: идти вперёд, по рыхлой, вспаханной почве неизвестно сколько времени, ибо куда ни кинь взгляд всюду простирается цветущая и плодоносящая плантация, без малейшего инородного пятнышка; вдоль кромки леса, в надежде выйти на людей, или же обратно, по проторённой чьими-то ножками тропе, напрямик к жаждущей и ждущей с распростертыми объятиями опасности. Вариантов немного, и все они насыщены изрядной долей риска и безосновательной надеждой.
Воротаться назад я посчитал самым проигрышным вариантом, оставалось всего два и... не люблю двойственность.