Шрифт:
Пролог
Катрин вошла в церковь и затрепетала. Несмотря на закатный час, под старинными сводами было людно. Кругом горели свечи, а нарядные гости, все как один были в шейных венках из живых цветов. Символ праздника, она и сама надела такой, хотя назвать предстоящую церемонию праздником у нее не поворачивался язык.
Поймав напряженные взгляды полсотни людей, Катрин смешалась от волнения и опустила испуганный взгляд голубых глаз в пол. Пусть в свои восемнадцать она выглядела как молодая женщина, но в душе все еще ощущала себя ребенком. Глубоко вдохнув для храбрости, она,
В голове вновь зазвучал его грустный голос.
– Ты должна остаться с Эдмундом. Это единственный шанс для нас. Для всех нас.
Сказал и посмотрел с таким отчаянием, что Катрин захотелось расплакаться. Это несправедливо! Она любит его и должна остаться здесь, в маленькой хижине с соломенной крышей, служившей им приютом целую неделю. Это настоящая любовь, а не то, что ей уготовили. Он будто прочитал ее мысли и насторожился.
– Нам не поможет, если ты нарушишь уговор. Ты ведь понимаешь?
– Да, – прошептала она в ответ.
В груди стало горячо – так она его любила! Чувство зародилось с первого взгляда, с первого слова: искра – огонь – пожар! А мать говорила, такого не бывает. Катрин стиснула зубы, вспомнив песенку, которой та извечно потчевала дочь. «Брак по расчету – самая верная сделка, – приговаривала она, расплетая косы Катрин перед сном, – доказано девушками нашей семьи. Ты не пожалеешь, что не посрамила их память и традицию, Кати».
Кати! Под кожей волной разлилась огненная ярость. Отныне никто не посмеет называть Катрин этим именем. Детство кончилось в тот момент, когда он открыл ей правду о том, что ее ждет. При воспоминании о любимом сердце вновь сжалось от тоски.
– Я не хочу с тобой расставаться, – прошептала она тогда, едва не плача.
– А я не желаю тебя потерять, – почти задыхаясь от боли, простонал он. – Поэтому тебе надо остаться с Эдмундом и постараться полюбить его.
Она вскинула на него возмущенный взгляд. Как можно теперь полюбить кого-то другого?
– Дай ему шанс, – продолжил он, увидев гневные икорки в ее глазах, – Эдмунд сможет сделать тебя счастливой. По-настоящему.
– По-настоящему?! – вспылила Катрин. – А у нас, что же, не так?
– Так, но это, увы, ненадолго. Вернись к Эдмунду, – теперь он говорил ласково, очень ласково, – начни с начала. С ним. Ты юна, он мудр, у вас все получится.
– Да как это возможно?
Он печально улыбнулся.
– Я точно знаю.
Она кинулась к нему в объятия. Он жадно подхватил ее и приник к губам, как живительному источнику, но спустя минуту нехотя отпустил.
– Я тебя отвезу.
Катрин очнулась от воспоминаний и украдкой оглядела церковь. Родители заняли места в первом ряду, совсем близко к проходу, по которому она шла. На их лицах было написано беспокойство, однако в глазах светилась нежность. Катрин хотела снова разозлиться, но смогла лишь отвести взгляд. Она знала, иного выхода у них не было, и все же простить не могла. Только не сейчас. Не пока следы его прохладных ладоней горели на ее коже. На прощанье он просил быть твердой и не сомневаться. А еще сказал, это не конец. Что он имел в виду? Катрин обернулась к входу в церковь, втайне лелея надежду, что увидит его еще раз. Пускай и в последний. Увы, у входа никого не было.
От досады в сердце болезненно кольнуло, но девушка тут же взяла себя в руки. Она приехала вовсе не за этим. Он просил не сомневаться, значит, она не станет! Ради мира, ради себя, ради него. Катрин гордо вскинула голову и отважно огляделась. Оказывается, она прошла уже полпути. На постаменте ее ждал молодой кареглазый священник с темной кожей и белый седовласый мужчина в торжественном смокинге. Жених. Не тот, кого она хотела бы видеть в роли будущего супруга. Однако именно его петличку украшал цветок тиаре, сладкий аромат которого Катрин услышала еще от дверей.
«Ты должна остаться с Эдмундом».
Она ненавидела слово «долг», ее пичкали им с детства. Однако Катрин понимала, что он прав. Теперь, узнав, кем была сама и кто такой Эдмунд, понимала. Как и последствия неповиновения.
«Он сможет сделать тебя счастливой. По-настоящему».
Неужели? Катрин окинула холодным взглядом седые нити волос, выцветшую кожу и сгорбленную спину. Разве мог этот старик осчастливить ее?
«Дай ему шанс».
А вот этого Катрин не понимала. О каком шансе могла быть речь? Эдмунд был стар и немощен, а она – молода, чересчур молода для такого. Нет, у них ничего не выйдет. Он ошибся в ней. Она не сможет, не сможет!
И все же Катрин была здесь… Почему? Она тяжело вздохнула. Девушка и сама точно не знала. Может, потому что в душе верила. Он не стал бы ее обманывать. Не мог. Он любил ее, пусть и всего неделю.
«Я не хочу тебя потерять».
В свете правды, которую он открыл ей, эти слова звучали не просто отчаянием влюбленного. Она знала, что они значат. Если она не сделает то, за чем пришла в церковь, всему придет конец. А ей не хотелось конца, она хотела жить и хотела, чтобы он тоже жил. Одинокий до встречи с ней, он может обрести любовь после, пусть при мысли об этом ее сердце разбивается на тысячу осколков.
«Дай ему шанс».
Похоже, шанс требовался им обоим. Шанс и время, и она добудет их. А если этого не хватит, ее внучка продолжит. Девочка примет верное решение, Катрин позаботилась. Теперь главное – сказать «да», чтоб не дрогнул голос. И Катрин будет решительна, ведь, в конце концов, традиция требует этого.