Обещание на закате
Шрифт:
Погруженная в воспоминания, девушка не заметила, что прошла полпути к лесной речке. Она огляделась и без труда рассмотрела знакомую тропинку между двумя соснами. Нырнув под колючие лапы, Зори тут же выпрямилась и пошла вперед, почти не обращая внимания на окружающий пейзаж. Она так хорошо знала тут все, что могла бы идти с закрытыми глазами. Было душно, девушка похвалила себя за то, что переоделась. Солнце ласкового гладило ее голову теплыми золотистыми лучами. Трава щекотала ноги, обутые в кожаные сандалии. Легкий ветерок озорно трепал сарафан в цветочек. Рассматривая мелкий узор, Зори буквально слышала восторженный мамин голос:
– Это же черные ирисы! Национальный цветок Иордании!
Дойдя до пологого берега тихой лесной речушки, скромным ручейком
Ее мать звали Мартой, она обожала цветы. Собственно, цветочный бизнес и был главным финансовым источником, который позволял им жить не просто безбедно – шикарно! Огромный участок в элитном поселке недалеко от столицы, собственный дом, роскошные авто, заграничные счета, частная школа, водитель, куча репетиторов для дочери, регулярные морские круизы и путешествия. Родители занимались цветами вместе. Глядя на них, у Зори под кожей всегда разливался безмолвный восторг.
Марта, неизменно улыбчивая женщина с короткими золотистыми волосами до плеч, шла по жизни играючи. Будто у нее под ногами была не ухабистая жизненная тропинка, а мягкий цветочный ковер. Давид, отец Зори, которого в семье называли Дэвидом, говорил, что влюбился в эту задорную легкость. Высокий, кареглазый шатен со спокойным характером, по мнению Зори, он идеально дополнял ее непоседливую мать, и к тому же обладал превосходной предпринимательской чуйкой.
Девушка особо не вникала в дела родителей, но знала, что у них множество цветочных бутиков по всей стране и за ее пределами. Там можно было купить, кажется, любые цветы. Некоторые, не без гордости говорил отец, привозили с какого-то острова в Тихом океане. Дэвид часто сетовал, что доставка жутко дорогая, но конкурентам за ними было не угнаться – таким широким ассортиментом не мог похвастаться никто! Родители преуспевали даже в холодные зимние месяцы, хотя, по словам папы, их друзья не понимали, как им удалось поднять цветочный бизнес на такой уровень. Дома не обсуждалось, чем Зори займется после школы. Как и другое будущее девушки.
Ее семья была раскидана по всему миру. Многочисленные тетушки и дядюшки жили на всех материках. Отсюда странная, как говорил Фед, привычка коверкать имена. Вместо Зарины – Зори, вместо Давида – Дэвид, вместо Алисы – Элис и так далее. Собственно, потому, едва малышка Зори заговорила, ее тут же начали обучать английскому. В семье им в совершенстве владели все. К своим почти восемнадцати Зори не замечала, как переходила на иностранный и обратно. Но главное не в этом. В их семье существовал обычай – объединять между собой дальних родственников. В двадцать первом веке это, вообще-то, называлось браком по расчету, но мама с папой именовали его не иначе как древней семейной традицией. Мол, именно умелое объединение капиталов и привело их нынешнему благополучию. Началось все бог знает когда и поддерживалось по сей день. Так познакомились бабушка и дедушка, мама и папа, а однажды та же судьба ждала саму Зори. Будущий муж уже где-то существовал, но они пока не были знакомы.
– После школы, – коротко, но мягко отвечал отец на все расспросы.
– Не бери в голову, детка. Мы обо всем позаботимся, – добавляла мама.
Зори сгорала от любопытства, однако не настаивала. Видела, как счастливы в браке родители, и не сомневалась, что ее ждет то же самое. Хотя Элис такое не поняла бы. Да и ребята тоже. Вот почему Зори скрывала, что однажды поедет знакомиться с будущим мужем. Конечно, иногда она задавалась вопросом, что будет, если она влюбится в другого. Как-то даже спросила маму. Та только рассмеялась:
– Дорогая, ты что же сомневаешься в том, что мы выберем тебе самого лучшего супруга?
Такой уж была Марта. Ловко отшучивалась на деликатные темы, развеивая любые опасения Зори. Стоило подумать о матери, как тишину леса
– Да, – с улыбкой ответила девушка, но тут же встревоженно замолчала.
– Дорогая, где ты? – обычно веселый голос Марты звучал напряженно и подавленно, как будто она только что плакала.
В груди Зори неприятно похолодело.
– Я дома, точнее, в лесу за домом. Что случилось, мам?
Девушка по пальцам одной руки могла пересчитать ситуации, когда мать не улыбалась.
– О, детка, – Марта всхлипнула, – бабушка Катрин умерла.
Сердце Зори сжалось. Катрин была мамой Марты и вместе с дедом Эдмундом жила на другом краю земли. Не то в Австралии, не то в Южной Америке. По словам родителей, бабушка с дедушкой долго искали лучший для слабого здоровья деда климат. Осели где-то в тамошних субтропиках, оказавшихся для него максимально комфортными. Марта с Дэвидом никак не могли вырваться из рабочей рутины, чтобы съездить к ним в гости, а одну Зори через полмира ни за что не отпустили бы. В итоге с бабушкой и дедушкой она виделась, когда ей было пять или чуть меньше. Из-за плохой связи они не могли поболтать ни по телефону, ни по фейстайму. И все же открытки с изображением пальм и подарки Зори получала регулярно, а пару недель назад, вообще, узнала, что в честь ее окончания школы мама и папа, наконец, освободили время, чтобы свозить Зори в гости к Катрин и Эдмунду. Поездку планировали в июле, после выпускного и совершеннолетия девушки. Теперь выяснилось, что бабушка умерла…
– Что случилось? – осторожно спросила Зори.
– Сердце, – коротко ответила Марта и опять всхлипнула.
– Мам, мне так жаль.
– Спасибо, милая, – материнский голос потеплел, – Катрин прожила отличную жизнь, теперь нужно как следует попрощаться с ней. Через полчаса буду дома. Собирайся, улетаем на похороны.
– Что? Но ведь у меня выпускной!
Сказав это, Зори тут же прикусила язык. Ей хотелось добавить: «И день рождения». Но матери сейчас и так тяжело.
– Понимаю, родная. Мне жаль, но, видимо, придется пропустить праздник. Ты очень расстроишься?
Зори вспомнила про голубое платье в шкафу. Пышная юбка, усыпанная блестками, глубокий вырез на груди, тугой корсет, отделанный нежным шелком. Элис сказала бы – улетное.
– Ну, что ты. Я все понимаю. Увидимся дома.
– Люблю тебя, солнышко. До скорого.
Отключившись, Зори снова легла на траву. Сердце, встревоженное плохими известиями, трепетало. Прежняя легкость ушла. Сданные экзамены уже не радовали. Теперь тело сковало неприятное предчувствие непонятного происхождения. Зори думала о бабушке. Пыталась вспомнить, какой та была. Жаль, что они давно не виделись, хотя девушка прекрасно понимала причины. Цветочный бизнес, да еще и международный – это строгая привязка к сезонности. Летом торговля шла бойко, в остальное время ее нужно было поддерживать. А ведь Зори даже начала присматривать подарки для Катрин и Эдмунда. Бабушке хотела привезти флакончик духов ручной работы. Предпочтений она не знала, планировала собрать аромат из фруктовых композиций с добавлением ноток горького шоколада. Надеялась, бабушке понравится. Деду Зори подумывала купить большую серебряную фоторамку для совместного снимка. Теперь уже не успеет.
Бедная мама! Зори ощутила пустоту внутри. Где-то в чаще громко закаркала потревоженная чем-то или кем-то ворона. Девушка дернулась и снова села. Покрутив головой, она не увидела ничего особенного. Лес как лес, только стал темнее и… О боже, темнота! Зори поняла, что совсем потеряла счет времени. Небо над деревьями уже прошили темные сумеречные прожилки. Опускающееся за горизонт солнце подрумянило один край, уступив второй темно-синему. Несколько секунд сидевшая на траве в оцепенении наблюдала, как лес постепенно погружается в темноту. Там, где недавно шелестела ветерком трава, сгустилась глухая тишина. Заметно посвежело. Теперь, в тонком сарафане, Зори пробрала легкая дрожь. Вечерний сумрак выполз из низин и стремительно приближался.