Обещание вечности
Шрифт:
Глубоко в душе зародился крошечный отчаянный крик. Как она сможет держать себя в руках, если он продолжит целовать ее? Особенно такими голодными глубокими поцелуями, словно не может насытиться ею. Его губы оторвались от ее рта и скользнули к шее, слегка прикусывая кожу, перемещаясь вниз. Макс держал ее настолько сильно, что его руки причиняли боль, но ее это не тревожило. Клэр изо всех сил зажмурилась, слезы хлынули из-под ресниц.
— Почему ты продолжаешь делать все это со мной? — отчаянно закричала она. — Зачем преследуешь меня? Твоей гордости нанесен удар, потому что я попросила оставить меня в покое?
Макс поднял голову, глаза загорелись зеленым огнем. Он резко вздохнул.
— Так вот что ты думаешь? Мое эго настолько огромно, что я не могу устоять перед женщиной, которая отвергла меня?
— Да, именно так я и думаю! Я просто вызов тебе и ничего больше!
— Мы сжигали друг друга в постели, женщина, и ты думаешь, что это ничто иное, как ублажение моего эго?
Он поставил ее на ноги, придя в бешенство от того, что она постоянно предполагала худшую интерпретацию его действий.
— Да что ты говоришь! Я вообще тебя не знаю! Я думала, что ты джентльмен, а на самом деле ты просто дикарь в смокинге, не так ли? Твои инстинкты должны победить, независимо от того, насколько безжалостно ты добиваешься желаемого!
— Не так уж плохо ты меня знаешь, в конце концов, — заметил он. — Я всегда добиваюсь того, чего хочу, а я хочу тебя.
Клэр задрожала, встревоженная непреклонным выражением его лица. Выдохнув проклятье, Макс снова сжал ее в руках, прислонил голову к груди и провел пальцами сквозь мягкие волосы.
— Не бойся меня, любимая, — прошептал он. — Я никогда больше не обижу тебя. Я хочу заботиться о тебе.
Как кто? Как хозяин? Она вслепую покачала головой слабым движением, потому что он прижимал ее к груди.
— Ты снова научишься доверять мне, обещаю.
Он бормотал слова в ее волосы, ладони прошлись по телу, поглаживая спину. Клэр обнаружила, что сжимает его рубашку и цепляется за него вместо того, чтобы попытаться оттолкнуть.
— Я все сделаю для того, чтобы ты поверила мне, любовь моя. Мы получше узнаем друг друга, у нас есть время. Между нами больше не будет лжи.
Макс нагнулся и снова поцеловал ее, и на этот раз у Клэр не хватило самообладания, чтобы удержаться от ответа. Она безрассудно поднялась на цыпочках, прижимаясь к нему, рот открылся для его ищущего языка. Во всем, что касалось Макса, она продолжала делать глупые ошибки, и последней из них была идея о том, что она сможет держать его на расстоянии. Дрожа от любви и боли, которые смешались в запутанный узел, она позволила наслаждению овладеть ею, потому что не было ничего, что она могла бы сделать, чтобы остановить это. Его рука оказалась на кнопках ее рубашки, и это она тоже не могла прекратить. Клэр затрепетала в мучительном ожидании его прикосновений, тело жаждало ощутить его жар и силу. Потом его пальцы оказались на ней, скользнули в расстегнутую рубашку и обхватили обнаженную грудь, возбуждая плоть, электрический заряд пронзил ее от напрягшихся сосков до повлажневшего местечка между ног.
— Я знаю, что ты очень устала, но я отнюдь не благородный самоотверженный джентльмен, — резко произнес Макс, поднимая голову, чтобы посмотреть на нее. — Если ты не остановишь меня сейчас, я вообще никуда не уеду сегодня вечером.
«Я не смогу отвергнуть его», — призналась она сама себе. Он давал ей единственный и последний шанс передумать. На мгновение Клэр снова притянула его голову к себе, но здравый смысл возобладал, она оттолкнула его руки, и он отпустил ее. Пальцы дрожали, и она не осмеливалась даже взглянуть на него, пока возилась с кнопками рубашки, застегивая ее.
— Спасибо, — многозначительно произнесла она.
Клэр чувствовала себя беззащитной и уязвимой, потому что только его самообладание дало ей возможность передумать; у нее вообще не было сил отказать ему, и он это знал.
Хотя Макс сам предложил остановиться, но это не помогало отчаянному желанию, бушующему в теле. Горящими глазами он смотрел на нее.
— Не благодари меня за то, что я чертов безмозглый идиот, — зарычал он тоном дикаря с крутым нравом. — Я должен уйти отсюда сейчас, пока не передумал. Будь готова в полседьмого завтра вечером, я заберу тебя на ужин.
— Нет, не думаю…
— Правильно, — прервал он, ловя рукой ее подбородок. — Не думай и, прежде всего, не спорь со мной прямо сейчас. Я хочу тебя так, что у меня все болит. Я буду здесь в полседьмого; оденься, если захочешь пойти со мной. В противном случае мы останемся дома. Выбор за тобой.
Клэр закрыла рот. Его настроение вызывало опасения, как и сверкание глаз. Макс снова поцеловал ее, крепко, затем покинул дом.
Когда он ушел, дом удивительно опустел. Клэр заперла двери и проверила все окна, чтобы удостовериться в безопасности, затем приняла душ и забралась в расстеленную кровать. Вся мебель была прежней, и кровать той же самой, в которой она спала последние пять лет, и все же Клэр лежала с открытыми глазами, глядя в темноту. Знакомая окружающая обстановка успокаивала, но мысли не давали заснуть. Почему он дал ей шанс остановиться? Он сказал, что не благороден и не самоотвержен, и все же сделал именно самоотверженное предложение. При желании он уложил бы ее в постель, и оба понимали это. Он хотел ее, не скрывая этого, когда рванул ее к себе, позволяя почувствовать свое возбуждение. Итак, почему он дал ей последнюю возможность остановиться?
Боль сжимала грудь. Кто из них самый большой дурак? Он — из-за того, что дал ей шанс остановиться, или она — потому что воспользовалась этим шансом? Макс так сильно ранил ее и привел в такую ярость, что хотелось швырять в него вещи, но ни боль, ни гнев не излечили от любви к нему. Ей хотелось уцепиться за свой гнев, чтобы использовать его как оружие и защиту против него, но Клэр чувствовала, что обида уходит, и оказалась беззащитной перед правдой. Она любит его. Независимо от того, что произошло, даже если он хотел ее единственно для того небольшого дела, она любит его. И, признав это, почувствовала, как последние внутренние оборонительные рубежи рухнули.
Ничего не получалось так, как она планировала. Клэр не предполагала снова встречаться с Максом; она собиралась выполнять свою работу и игнорировать его, но он не предоставил ей выбора. Он снова захватил власть над ней, застал ее врасплох, она стала совершенно беспомощной и ничего не могла с этим поделать; все благие намерения испарились вместе с гневом. Она больше не в состоянии ничего планировать или принимать решения; все, что она могла сделать, — встать лицом перед фактом, что любит его, и проживать день за днем с осознанием этого чувства.