Обещание
Шрифт:
Мериад обернулся; он был действительно обеспокоен. Привычная саркастическая улыбка исчезла, уступив место напряженной сосредоточенности.
— Вот скажи мне: зачем тебе это нужно?
— Я хочу спасти сестру.
— А по-другому ты ее спасти не могла? Так и скажи: погеройствовать захотелось. Как вы мне надоели, вечно возомните о себе невесть что, а потом жалуетесь, что боги вам не помогают. Голову на плечах иметь надо!
— А у меня что? — обиженно подумала девушка.
— Понятия не имею. Ты хоть знаешь, как
— В общих чертах.
— Вечно у тебя все в общих чертах! Пора учиться думать, все заранее просчитывать, а не надеяться на авось. Поедешь через лес до водопада Малый Дикс. Если хочешь, я дам тебе проводника.
— Какого проводника, Милостивый?
— Милостивый? — Он усмехнулся. — Любишь же ты красивые обращения! Я дам тебе самого надёжного проводника — Ольхона.
— Прошу Вас, кого угодно, только не его! — взмолилась Стелла.
— Почему?
— Он мне не нравится.
— Что за детский лепет!
— Я его боюсь, — чуть слышно прошептала она.
— И меня тоже боишься. Говоришь, а сама трясешься. Я бы понял, если по мере разговора страх отпускал тебя, но он не ослабевает, а, наоборот, нарастает. Ты внизу боялась меня меньше, чем сейчас. Ну, и в чем дело?
— Я не знаю… Я не смею лгать…
— Я не терплю лжи, можешь не утруждать себя понапрасну.
Принцесса промолчала. Не могла же она сказать ему правду, это было равносильно подписанию смертного приговора.
— Стелла, что с тобой? Где же твой дерзкий язык, где смелость, с которой ты защищала в лесу быка?
Бог положил ей руку на плечо; от неожиданности девушка вздрогнула. На миг у нее перехватило дыхание.
— Что такого в том, что я сделал? Или ты полагаешь, что я не имел на это права?
— Нет, я не смею, — пробормотала Стелла. Началось, это всё же началось!
— Ты поразительное нелогичное создание! — Его пальцы постукивали по ее предплечью. — Там, на озере, когда у тебя действительно были все основания бояться, ты и то не теряла самообладания. Ну же, возьми себя в руки! Это всего лишь выражение моей симпатии, моего расположения к тебе. Другая бы радовалась.
— Я боюсь этой симпатии. — У неё еле ворочался язык от страха.
— Напрасно, благодаря ней ты ещё жива.
— Если Вы больше ничего не хотите…
— Не пытайся убежать от меня, словно испуганно лесное животное!
— Алкмена просила меня… — Она отчаянно искала и не находила причину, для того чтобы уйти.
— Для тебя важнее то, что говорит моя жрица, или то, что хочу я, её господин?
— Конечно, Вы.
— Вот и славно! Так что стой, где стоишь.
Положение казалось безвыходным, а расстояние между ними — критическим, чтобы принцесса прекратила бороться.
— Я признаю, что Вы вольны приказывать, но есть кое-что, чего я никогда не исполню.
— О чём это ты? — нахмурился бог; пальцы больно впились ей в плечо. — Ты, наравне со всеми, обязана исполнять все мои распоряжения, иначе окончишь свои дни раньше, чем думаешь. Даже при всей моей симпатии к тебе.
— Пусть так, но я все равно скажу правду! — Ей наконец-то удалось стряхнуть с себя оковы страха. — Мне неприятно, когда…
— Да понял я уже, можешь не договаривать. Чего только не взбредет тебе в голову! — Он улыбался. Как же быстро у него менялось настроение! — Не беспокойся, можешь снова начинать дышать. Будь умницей — и тебе повезёт, как всякой хорошей девочке.
— Я не ребёнок! — не сдержалась Стелла и, спохватившись, прикрыла рот рукой. Но было уже поздно — слова сорвались с языка — Ты бесподобна! — Мериад от души рассмеялся. — Очаровательный человеческий детеныш. Смелый детеныш, я бы сказал. — Тут смех его оборвался, оборвался резко, не оставив и следа на его лице. — Знаешь, если бы это была не ты, давно была бы мертва. Так что молись, чтобы мое терпение оказалось не короче твоих волос.
Бог провёл рукой по абрису ее лица, зарывшись ладонью ей в волосы, отделил одну прядь… Он довольно долго простоял так, будто отрешившись от окружающего мира, а потом посмотрел девушке в глаза.
— Твоя сестра обрадуется, если на память о тебе ей останется хоть что-нибудь, кроме воспоминаний.
Принцессой овладело смутное предчувствие, что за этими словами кроется что-то большее, чем их прямой смысл. Пожалуй, даже страшнее того, что почудилось ей в полутемном зале храма. Разом вспомнились те рассказы, что она слышала о Мериаде, рассказы, которые она предпочла бы выслушать при дневном свете. «Бойся его больше, чем Теарина», — сказала ей как-то жрица храма Амандина; эти слова маленькая Стелла запомнила на всю жизнь.
Рука сама взялась за кинжал.
Бог рассмеялся.
— Что ты задумала, девочка? Эта игрушка может причинить вред только тебе подобным. Так что убери её, а то ненароком поранишься.
Принцесса с опаской взглянула на него и не напрасно — вслед за усмешкой в глазах Мериада промелькнуло холодное жесткое выражение. Она дернулась, но цепкие пальцы пригвоздили ее к месту. Девушка хотела кричать, но голос замерз где-то в недрах ее горла.
— Ладно, стой, где хочешь. Только не кричи! Вы, женщины, визжите так, что, того и гляди, рискуешь оглохнуть.
Стелла вздохнула с облегчением, поняв, что и тело, и голос вновь подвластны хозяйке. Подумала, что все позади — как выяснилось, напрасно. В руках бога появился нож с рукоятью в виде свернувшейся клубком змеи.
Инстинктивно среагировав на опасность, девушка метнулась в сторону, к перилам. Она чувствовала себя зверем, загнанным в угол; в голове даже мелькнула мысль — не спрыгнуть ли? Но мгновенья были упущены.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно и не убью, — как можно ласковее сказал бог.