Обещание
Шрифт:
Что касается комнаты, то, за исключением свечей, в ней ничего не было. Стены гладкие, обитые пластинами матового металла. Три двери, не считая входной. Интерьер странный, пугающий.
— Стелла, — услышала она шёпот принца, — может, нам уйти?
Честно говоря, она сама об этом подумывала. Может, этот Фельгель людоед, а то — и еще кто хуже.
— Я привык, обычно все так реагируют, — улыбнулся Фельгель, заметив их поползновения к двери. — Мне нужно представиться, или
— Мальчишка назвал Вас Фельгелем, но я не знаю, настоящее ли это имя. — Принц, как мужчина, решил взять на себя инициативу в разговоре.
— Настоящее, — он снова улыбнулся. — Думаю, вы не откажитесь пройти со мной в гостиную?
Это было похоже на ловушку, но им в голову почему-то не пришла мысль отказаться.
Гостиная, вопреки ожиданиям, оказалась обычной, но с претензией, обставленная с несомненным вкусом. Резная дубовая мебель, высокий стол на изогнутых ножках, массивная люстра, свисавшая с потолка над столом, и, чуть в глубине, высокие шкафы, сверху донизу заставленные книгами.
— Прошу садиться, — Фельгель указал на два кресла возле стола.
Подождав, пока они усядутся, хозяин пододвинул себе стул с высокой спинкой.
— Нам нужно поговорить, — без всяких предисловий начал Фельгель. — И у меня, и у вас есть вопросы; пришло время на них ответить.
Принцесса вопросительно посмотрела на Маркуса — тот был удивлён и озадачен не меньше неё. Потом оба, не сговариваясь, посмотрели на Фельгеля.
— То место, где вы находитесь, вовсе не деревня.
Собственно, они и так об этом догадывались. Но следующая фраза хозяина произвела на них неизгладимое впечатление.
— Это нечто вроде школы воинов.
— Воинов? — недоумённо пробормотал Маркус. — Каких воинов?
— Разных, Ваше высочество. Но, смею Вас заверить, никто из них не использует своё умение во вред людям.
— А какое положение Вы занимаете в этой… школе? — поинтересовалась Стелла.
— Я учитель, — с гордостью ответил Фельгель.
— Учитель чего?
— Воинского искусства, разумеется!
Принцесса, прищурившись, внимательно осмотрела хозяина: с его комплекцией действительно можно учить других сражаться. Но уж больно он добродушный, вернее, внешне добродушный.
— А что, собственно, Вы от нас хотите? — с вызовом спросил Маркус.
— Мне приказано позаниматься с вами. С Вами, молодой человек, борьбой на палках и стрельбой из лука, а с Вами, милая леди, — он слегка поклонился, — я лично займусь техникой поединка на мечах.
— Перед тем, как мы что-либо сделаем, я хотела бы знать, кто приказал Вам «заняться» нами? — Девушка бездумно нервно барабанила пальцами по столешнице. Она покраснела и тут же убрала руки на колени.
— К сожалению, я не могу Вам ответить. Но этот кто-то желает Вам добра. Вы его знаете.
Поводов верить ему у неё не было никаких, но она почему-то поверила.
Они с Маркусом тренировались отдельно, на специально оборудованных площадках. Со Стеллой занимался сам Фельгель.
Ей было тяжело, безумно тяжело. То, что ему давалось шутя, было для Стеллы камнем преткновения. Она прыгала, отчаянно отбиваясь от ударов; с неё градом стекал пот — а толку было мало. Только кольчуга, любезно выданная Фельгелем, спасала её от ранений (учитель не церемонился с учениками), зато царапин и ссадин было навалом. Её бесили эти царапины; Стелла яростно бросалась в атаку и вновь получала уколы. Спокойствие противника и его поразительное, как ей казалось, умение обращаться с мечом, раздражало её ещё больше.
Методом проб и ошибок принцесса поняла, что её главная проблема заключается не в отсутствии мастерства и провалах в технике, а в пресловутой раздражительности. Она легко убедилась в этом, когда стала сдерживать свои порывы. Примечательно, что Фельгель ничего не сказал ей об этом недостатке.
В тот вечер девушка, как обычно, сразу после ужина ушла к себе, разделась и легла. Заснула она сразу, но в этот раз ей привиделся странный сон, вернее, даже не сон. Это было лоскутное одеяло из обрывков видений, то, что у больных называют бредом.
…Вокруг была темнота; где-то впереди горела одинокая свеча.
Стелла сидела на корточках, держа перед собой меч. Всё её тело тряслось, а пальцы судорожно цеплялись за рукоять. Казалось, кто-то хотел отнять у неё меч.
Свеча погасла, и принцессу накрыла волна ужаса. Нет, здесь не было чудовищ, только одна темнота, непроглядная темнота.
Руки уже не сжимали меч, он исчез.
Её обдувал холодный ветер. Ноги предательски дрожали и отказывались держать её, и девушка вынуждена была сесть на холодную землю.
И тут появился голос. Она так и не поняла, женский он был или мужской.
— Чего ты боишься? Смерти? Но она — всего лишь начало жизни. Без жизни нет смерти, без смерти нет жизни. Из праха вырастет дерево, дерево накормит мать, которая даст жизнь ребёнку. Как видишь, смерть — это тоже жизнь. И ее нет…
— То есть как, нет? — удивилась Стелла. — Ведь все…
— И что? Кто все? Да, смерти нет, потому что у неё нет обличия. Есть только миг. И два слова: всё и ничего. Есть пустота, горечь… и крик, тонущий во тьме, где никого не было, нет и не будет. Никогда.