Обещание

Эшли Кристен

На нем была другая белая футболка, другие джинсы — более выцветшие, и на промежности виднелось белое потертое пятно.

У меня пересохло во рту.

Раздался звонок в дверь.

Пришла Тереза.

Мой рот внезапно наполнился слюной.

Взгляд Бена остановился на мне.

— Ты в порядке, — тихо сказал он.

— Угу, — недоверчиво пробормотала я.

— Ты думаешь, я позволю, чтобы кто-то причинил тебе боль?

О Боже. Очень опасная территория.

Мужчина, любой мужчина, сказавший такие слова женщине, прямиком прокладывал себе путь прямо в ее сердце.

Мужчина, похожий на Бена, сказавший подобные слова, давал понять, что собирается, прокладывая путь к ее сердцу, копать глубоко. Мужчина, который выглядел как Бен, сказавший такие слова, имел это в виду, он увяз так глубоко, что никогда не сойдет с этого пути.

— Бен…

— Ты думаешь, после того, как ты получила удар за семью, моя мать способна сделать какое-нибудь дерьмо?

Я не ответила.

— Все хорошо, cara, — прошептал он, затем направился к двери.

Я поспешно отставила тарелку в сторону и сделала глоток кофе.

Поставив кружку обратно на тумбочку, не знала, что делать со своими руками и глазами.

И не успела сообразить, как Бенни снова появился в дверях.

Он вошел, а за ним по пятам следовала Тереза.

Позже я обратила внимание на тот факт, что Бен встал в комнате между мной и своей матерью. Я восприняла это, что он таким образом выражал поддержку нам обоим. Он не принимал ничью сторону. И то, что он сказал ранее, означало, если у нас пойдет все плохо, он готов был все уладить.

Это было хорошо для него, как сына. Это был также хороший поступок мужчины по отношению к женщине.

Однако в тот момент я смотрела только на Терезу, которая выглядела неуверенной и этот ее взгляд пробирал до костей.

У Терезы Бьянки был муж, четверо детей, трое внуков, и она сорок лет управляла очень оживленным, очень популярным рестораном. Она никогда не выглядела и была неуверенной. Не было ни одного случая, когда бы она не знала, что нужно делать.

Кроме одного случая, подобного этому.

Она остановилась, сделав три шага в комнату, я наблюдала, как она борется сама с собой, не зная, как встать или присесть, и что делать с руками. Она явно боролась с тем, как выдержать мой взгляд.

Глядя на нее, я не выдержала, выпалил:

— Спасибо за журналы.

Ее голова дернулась, а тело напряглось.

— И кофейный кекс. — Я протянула руку к тумбочке.

Ее глаза устремились за моей рукой.

— Это остатки, — сказала я, быстро объяснив оставшийся кусочек, — потому что Бен отрезал кусочек, как для Рефрижератора Перри, а не для женщины, которая питалась капельницами, а затем желе, отчего ее живот стал размером с мяч для гольфа. (Рефрижератор Перри — Уильям Энтони — бывший защитник американского футбола, который десять сезонов играл в Национальной футбольной лиге, в основном за команду «Чикаго Беарз». — прим. Пер.)

— Ты отлично справилась с пиццей вчера вечером, cara, — вставил Бенни, и я посмотрела на него.

Он улыбался, счастливый, испытывая облегчение, его глаза, устремленные на меня, были счастливы и в них читалась гордость.

Он был мужчиной, от которого у девушки легко захватывало дух.

Стоя

там и глядя на меня такими глазами, он был более захватывающим.

— Это была пицца Бьянки, — ответила я, больше ничего не сказала, потому что этим было сказано все.

Ухмылка Бена стала шире.

Тереза издала какой-то звук, и мы оба оглянулись на нее.

Она боролась со слезами, и я знала, что она их победит, потому что она такая, какая есть, поэтому я заткнулась и дала ей время прийти в себя.

Я оказалась права. Она выиграла битву со слезами.

И когда она это сделала, слегка приподняла подбородок, прошла еще два шага в комнату и заявила:

— Этот кофейный кекс был для сладкоежек. Не завтрак. — Она посмотрела на своего сына. — Ты не готовил яичницу с беконом для Фрэнки?

— Она попросила кофейный кекс, — ответил Бенни.

— Завтра она получит яичницу с беконом, — распорядилась Тереза.

— Завтра она получит то, что получила сегодня, то есть все, что, черт возьми, захочет, — парировал Бенни, и это убивало меня, потому что мне нравились его слова, но еще больше мне нравилось наблюдать, как он подшучивает над своей матерью.

Я скучала по этим шуточкам, и мне было больно их снова увидеть, зная, что я не собиралась оставаться членом их семьи.

Тереза скрестила руки на груди и придала своему лицу строгое выражение.

— Скажи мне, почему ты, твой отец и брат чувствуете необходимость все время включать словосочетание на букву «ч» в каждое второе предложение.

В этот момент Бен посмотрел на меня.

— И вот оно, tesorina — женщина спрашивает мужчину «почему», когда ответ ни хрена не значит. (tesorina — малышка, — итал.)

Я не могла сдержаться.

И улыбнулась ему.

В этот момент, когда я улыбнулась, пожалела, что не сдержалась, потому что его лицо изменилось так, что мне захотелось его запомнить на всю оставшуюся жизнь.

— Слово «ни хрена» ненамного лучше, Бенито Бьянки, — огрызнулась его мать, но Бенни не сводил с меня взгляда.

Вместо этого он подошел ко мне, наклонился, схватил меня за голову и нежно притянул к себе, я почувствовала его губы на своих волосах.

Он отпустил меня, и я наклонила голову, чтобы поймать его взгляд.

— Съезжу в ресторан и быстро вернусь, — тихо произнес он.

— Хорошо, — согласилась я.

Он улыбнулся, его рука, обхватившая мой затылок, слегка сжалась, прежде чем он отпустил меня, выпрямился и направился к двери.

— Мы закончили разговор? — спросила его мать ему в спину.

— Ага, — ответил он своей матери уже в коридоре.

Она бросила на меня раздраженный взгляд.

Я тоже ухмыльнулась ей и снова пожалела, что не сдержалась.

Потому что ее лицо приобрело выражение, которое я хотела запомнить на всю оставшуюся жизнь.

— Увидимся, ма! — крикнул Бенни, и, к счастью, чары рассеялись.

— До скорого, Бенни! — крикнула она в ответ, затем посмотрела на меня. — Итак, Фрэнки, я могу для тебя что-нибудь сделать, прежде чем позвоню твоему врачу, чтобы записать тебя на обследование?