Обещание
Шрифт:
Раздался звонок в дверь, и глаза Бенни открылись.
Он мгновенно почувствовал, как затекло тело от сна на диване.
Он любил развалиться во сне, вот почему он купил кровать размера кинг-сайз, как только переехал из родительского дома через пять месяцев после окончания средней школы. У него была крошечная квартирка, и эта кровать занимала там почти всю спальню, но ему было наплевать. В доме его родителей он делил комнату с близнецом, и это дерьмо было пыткой из-за того, как Бенни спал.
Он заставил себя сесть и потянулся, схватив джинсы.
Фрэнки вырубилась к девяти вечера, хотя последние заказы на кухне принимались в половине десятого, он зашел сменить папу, чтобы проследить за закрытием. Он также зашел, чтобы отговорить кого-нибудь из своей ребятни от увольнения, поскольку его отец был сержантом по строевой подготовке на кухне, а его ребятня не привыкла к такому дерьму. Это означало, что он вернулся домой только около полуночи.
Прошлой ночью он вернулся во столько же.
Он привык приходить поздно.
Но он не привык к этому чертовому дивану.
Он надеялся, что сможет уладить отношения с Фрэнки и ему не придется привыкать к этому чертовому дивану.
Он натягивал футболку на живот, посмотрев в окно наверху двери, увидел там подружку Фрэнки.
Он отпер дверь, открыл и поздоровался:
— Привет.
— Привет, — поприветствовала она в ответ, ее глаза блуждали по его телу, останавливаясь на его промежности, задержавшись там слишком долго. Потом ее глаза быстро пошли вверх, и он мог поклясться, что увидел розовый оттенок на шоколадной коже ее щек.
Привыкший к таким взглядам от женщин (без румянца, румянец оказался симпатичным), он сдержал усмешку и отступил в сторону, невербально приглашая ее внутрь, говоря:
— Пойду разбужу ее. Потом приготовлю кофе и принесу вам обоим.
Она уже вошла в дом к тому времени, как он закончил говорить, поэтому повернулась к нему и предложила:
— Я приготовлю кофе.
Он кивнул.
— Займись этим. Кухня в задней части дома. Чувствуй себя как дома.
Она кивнула в ответ и направилась вглубь дома.
Бенни закрыл дверь, направившись к лестнице.
— Э-э… Бенни? — позвала она, когда он поставил ногу на первую ступеньку.
Он остановился и посмотрел на нее, стоящую на полпути по коридору.
— Да?
Ее глаза поднялись к потолку, затем к нему.
— Полагаю, ты из тех, кто не особо приветствует вмешательство, но… — Она мотнула головой к потолку. — Ты знаешь, что ты с ней делаешь?
Она была права. Он не относился к тем людям, которые приветствовали других людей, сующих нос в его личные дела. Кроме того, он ее совсем не знал, и он действительно был не из тех, кто потерпит вмешательство от кого-то, кого он не знает.
Что он действительно знал, так это то, что в субботу она встала рано, чтобы прийти и потусоваться с Фрэнки, пока та будет принимать душ. То же касалось и ее первого раза, когда она отпросилась на работе. Так что он не знал ее, но уважал.
Он также понял по
Неудивительно. Женщины любили посплетничать, и этого он в них не понимал. Почему они предпочитали обсуждать со своими подругами своих мужчин, пытаясь понять своих мужчин, когда их подружки были, мать твою, девушками, а значит не могли понять, как работает мужской мозг, и он этого не понимал. Или, что более важно, получить представление о том, что мужской мозг ни хрена не работает. Большинство мужчин делали то, что они делали, и точка, что тут понимать.
Пытаться объяснить это женщине было все равно что биться головой о стену.
Но поскольку Фрэнки обсуждала, а эта женщина готова была прикрыть спину Фрэнки, он был вынужден ответить ей, чего обычно никогда не делал.
— Я знаю, что я делаю, — заверил он ее.
— Фрэнки ошибается, — сказала она ему.
— Да, — тихо согласился он. — В нее недавно стреляли. Это дерьмо тебя потрясет.
— Не поэтому, она не права.
Он знал, что она не ошибалась.
Но он с ней не согласился. Просто заявил:
— Пойду к ней, — надеясь, что это не вызовет дальнейших обсуждений, но ответил так, чтобы его слова не прозвучали как от придурка.
Она выдержала его взгляд, и пока она пристально смотрела ему в глаза, он понял, что должен ей объяснить хоть что-то. И понял он из этого факта, что было ясно, ей было совершенно не наплевать на Фрэнки, он уже знал, что она старалась заботиться о ней.
Поэтому он сказал:
— Я был не прав с ней. Теперь все исправляю.
Она кивнула, и у него возникло ощущение, что она хотела еще что-то сказать, но не сказала. И то, что она промолчала, по его мнению, указывало, что она проявила к нему уважение, и от этого он уважал ее еще больше.
Она повернула на кухню.
Бенни двинулся вверх по лестнице.
Когда он вошел в свою спальню, увидел Фрэнки на спине, одеяло лежало на ее бедрах, одна нога слегка согнута, выглядывая из-под одеяла, рука лежит низко на животе, другая — на кровати сбоку, а масса темных волос рассыпалась повсюду.
Красавица спит одна в его постели.
Бл*дь.
Она не храпела, что было удивительно.
Еще один сюрприз — он ненавидел храп. Его папа храпел, да так громко, что все детство он ночью просыпался от его храпа. А потом долго не мог заснуть.
Фрэнки же храпела по какой-то безумной причине, которую он считал милой.
Но сейчас она почему-то не храпела.
Он сел на кровать рядом с ее согнутой ногой, низко наклонился и прошептал ей на ухо:
— Фрэнки, детка, проснись. Твоя подруга пришла.
Он поднял голову и увидел, как ее глаза распахнулись, все еще не веря, что эти ресницы были такими густыми, а кончики закручивали кверху, причем без помощи макияжа. Он обнаружил эту удивительную вещь, когда она лежала в больнице. Ему понравилось, он задался вопросом — доминирующая ли это черта, скажем, которую она передала бы своим дочерям.