Обесточенный
Шрифт:
Торнвуд был тем местом, где мне не нужно было притворяться. Торнвуд был родным. Хотя сейчас... сейчас казалось, что даже в этом месте все обернулось против меня.
Дождь капал на куртку, пока я шел к своему припаркованному грузовику. «Форд» семьдесят второго года, который я восстановил еще до того, как в него попала баночка «CutUpAngels». Когда машина ожила от моего прикосновения, я улыбнулся, проведя руками по обтянутому гладкой кожей рулю. Это был прекрасный грузовик и в течение всей поездки, управляя им, я чувствовал уверенность в себе. С минуту я оставался на подъездной дорожке, слушая рычание своего
Мысли о смерти заставляли меня думать о кладбище, и внезапно я понял, куда могу отправиться. Торнвуд, – черт возьми, да хоть вся планета, – могут отдать меня на растерзание волкам, но было единственное место, где так не поступят.
Спустя десять минут я въехал на полупустую парковку перед клубом «Грейвъярд» на выезде с Черри Хайвэй. Старое кирпичное здание с последним, оставшимся в нем упрямым мужчиной, который им владел. Это место сделало меня таким, каким я стал. Но самое главное, о нем не знали фанаты. Я не рассказывал о нем корреспондентам или прессе, потому что не хотел, чтобы из-за меня оно попало под удар. Здесь мое убежище. Мой второй дом.
Даже гравий под моими ботинками звучал все так же. Я улыбнулся, открыв дверь, и вошел в мрачное, потрепанное помещение. Воздух был пыльным, наверху тихо, как в лифте, играла какая-то группа блэк-метал, которую я не признал. Несколько завсегдатаев сидели с напитками в баре. Рядом с маленькой угловой сценой несколько тощих молодых парней, переговариваясь, копошились у музыкальной аппаратуры со своими инструментами и проводами. Меня никто не признавал до тех пор, пока из служебного помещения не вышел Кевин Гэллоуэй. Он сразу же обратил на меня внимание, и на его обветренном лице появилась широкая, глуповатая улыбка.
— Святое дерьмо Юпитера, — произнес Кевин.
Его голос звучал, как наждачная бумага из-за многолетнего курения.
— Когда ты припылил в город, сукин сын?
Он обошел стойку, широко разведя руки, и крепко обнял меня, для чего мне пришлось немного наклониться. От старого металлиста пахло смесью сигарет, пота и хвои. Он был одним из трэшеров Сиэттловской сцены и сейчас его познания превосходили мои, хотя он многое уже успел забыть о музыке и рокерской жизни, даже больше того, что знал я. Клуб «Грейвъярд» был его детищем.
— Всего несколько дней назад, — ответил я, похлопывая его по плечу. — На самом деле я чертовски рад, что это место все еще здесь. Я слышал кое-что.
— О, чувак, позволь мне сказать, — сказал Кевин, скрестив на груди руки. Он покачал головой. — На сцене происходят плохие вещи, Ноа. Заведения закрывают направо и налево. Все не так, как было прежде.
— У тебя проблемы? — спросил я, мысленно считая сбережения, припрятанные во дворе дома.
Он не знал о них, но я готов был на все, чтобы удержать Кевина и клуб на ногах.
— Н-е-е-т, — сказал он, махнув рукой и растягивая слова. — Дела идут медленно, но все не так плохо.
— Если что-то не так, лучше расскажи мне.
— Да, да! — ответил он. — Давай я угощу тебя выпивкой. Останешься на сегодняшнее шоу? Будет жарко.
Осматриваясь в комнате, я не мог даже подумать о том, что хотел бы
— Черт возьми, да. Но с одним условием.
— Что угодно, мой мальчик.
— Мы не станем обсуждать, почему я приехал домой.
Лицо Кевина приняло обеспокоенное выражение. Он не мог не слышать об этом, как и все окружающие. Черт, он, вероятно, услышал об этом одним из первых, если учитывать его связи в этой индустрии. Он покачал головой.
— Мы не станем говорить ни о чем таком, Ноа. Я просто рад видеть тебя.
Облегчение растеклось по моим венам.
— Я тоже рад встрече. На самом деле меня не радует находиться дома... или, если точнее, дом, кажется, не рад моему возвращению.
— На х*й этих городских идиотов, — внезапно произнес Кевин. — Они словно волки, пока не заденут одного из них. Никто не станет заеб*вать тебя здесь, понимаешь? Здесь твой дом.
Я улыбнулся.
— Спасибо, Кев. Правда.
— Не стоит об этом. Ты все еще с Джеймисоном?
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ
Лорел
Я тщательно паковала вещи, но у меня было такое чувство, что вся моя уверенность в правильном выборе гардероба потерялась между попыткой успеть на последний рейс в аэропорт имени Кеннеди и пересадкой в Денвере. За десять минут мой гостиничный номер оказался завален платьями и джинсами, черными рубашками и яркими майками, из которых я пыталась создать волшебное сочетание, которое вселит в меня уверенность. Или, черт возьми, просто поможет мне хорошо себя чувствовать.
Никогда прежде я не нервничала из-за работы. Что со мной не так? Возможно это из-за дерьмовой еды, которую подают во время полета, и повышенного сахара в крови.
Пока я рылась в своей сумке, мое внимание привлек анонс местных новостей по телевизору.
— Сегодня в одиннадцать мы пообщаемся с друзьями детства рок-звезды Ноа Харди насчет его последней проблемы с законом. А полиция Сиэттла снова оказалась в затруднительном положении. Вы не поверите почему. Не переключайтесь.
Я покачала головой перед ведущим, словно он мог меня увидеть. Друзья детства, да? Кто-то явно был заинтересован найти зацепку.
Наконец я вытащила со дна сумки рубашку и надела ее через голову. Прошло много времени с тех пор, как я прибегала к своему образу с такой тщательностью, но зайдя в белоснежную ванную отеля, невольно улыбнулась. Десять лет прошло, а мои рваные узкие черные джинсы и рубашки с ремешком смотрелись как мечта, в сочетании с черным кожаным поясом с шипами. И берцы... Я никогда с ними не расставалась.
Моя косметика была разбросана по стойке в разнообразии цветов. Мне нужно больше, чем я обычно использовала. Среди всего раскиданного богатства я нашла почти сломанную коробочку с темно-бордовыми тенями и нанесла мизинцем толстые линии на веко. Мне трижды пришлось начинать заново, прежде чем я смогла правильно нанести подводку. Она смотрелась как кованая ограда в уголке моих больших голубых глаз. Я потратилась на салон красоты до отъезда из Нью-Йорка, и мои светлые волосы до плеч выглядели лучше, чем в прошлые месяцы. Трудоголики обычно сдвигают посещение салона в самый низ их списка дел, но ко мне это не относится.