Обет любви
Шрифт:
Четверо рослых воинов двинулись вслед за Джейсоном, не спуская с него глаз до тех самых пор, пока он не поставил Марго на землю в кустах на опушке.
Джейсон велел мужчинам отвернуться, что они и сделали, обступив ее кольцом, пока он сам помогал сгорающей от стыда девушке. Черный Донал строго-настрого приказал, чтобы обоих пленников не смели развязывать ни при каких обстоятельствах, пока все не доберутся до цели своего путешествия, и Джейсон, как верный пес, никогда не решился бы нарушить приказ своего хозяина. Поддерживая ее одной рукой, он вздернул
Его лицо было прямо перед ее глазами, и Марго могла видеть, как оно постепенно пошло багровыми пятнами, а потом и совсем побагровело, когда он, стягивая тончайшую ткань, то и дело касался неловкими пальцами ее бедер или ягодиц.
Марго закрыла глаза от мучительного унижения, мечтая только о том, чтобы немедленно провалиться сквозь землю. Слава Богу, все закончилось очень быстро, и вскоре Джейсон окликнул стражников, позволив им повернуться. Если бы не все еще дрожавшие руки, никто бы и не догадался, что ему только сейчас пришлось пережить.
Когда он вновь усадил пленницу на повозку, то первым делом вытащил изо рта кляп и заботливо напоил Марго водой. Все было точь-в-точь как в первый раз, когда она попалась к ним в руки. И так же как в тот раз, вынув кляп, он не водворил его на место.
– Вы ведь не такая дурочка, миледи, и не вздумаете кричать, не так ли?
Марго покачала головой. Что толку кричать, если знаешь, что никто не услышит? Ее крики только взбесят Черного Донала, а если и было что-то на свете, чего она до смерти боялась, так именно этого.
– Нет, я об-бещаю не к-кричать, – торопливо прошептала она.
На губах Джейсона появилась улыбка, и все его лицо засияло.
– Батюшки, да ведь это первый раз я слышу, как вы говорите! Слишком миленький голос для того, чтобы называть его дьявольским!
Марго молча уставилась на небо, мечтая, чтобы ее поскорее оставили в покое. Вдруг за ее спиной послышались шаркающие шаги, и она скосила глаза, чтобы посмотреть, кто это.
– Эрик! – вскрикнула девушка, и вот он уже лежал подле нее. Повозка, крякнув, осела под тяжестью богатыря. Пальцы их мгновенно переплелись.
Он по-прежнему был связан, но кто-то тоже позаботился вынуть у него изо рта кляп.
– Любовь моя, – прошептал Эрик, потянувшись, чтобы поцеловать Марго. – С тобой все в порядке? Слава Богу, кровь остановилась! Они плохо с тобой обращались?
– Нет, – простонала она, вдруг почувствовав, как из глаз ручьем хлынули слезы, которые она столько времени сдерживала. Плача от счастья, что вновь видит его рядом, пусть связанного, но живого и невредимого, она уткнулась ему в плечо, наслаждаясь родным теплом.
Связанные руки нежно коснулись ее щек, стараясь смахнуть с них соленые капли. Он прижал ее к себе и ласково поцеловал в лоб.
– Моя малышка, – пробормотал Эрик, поглаживая ее дрожащие руки. – Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо, обещаю тебе. Только не бойся. – При этом Эрик ни на минуту не забывал, что стражники слышат каждое их слово. Вокруг повозки толпилось с полдюжины воинов, которые не таясь наслаждались, тараща на них глаза, будто на животных в клетке. Но Эрик уже как будто привык к тому, что за ним постоянно наблюдают. Похоже, куда бы он ни отвел глаза, везде его взгляд натыкался на зловещие усмешки обступивших его людей. Он никак не мог понять, что они находят в нем такого интересного. Правда, и прежде все первым делом обращали внимание на его огромный рост, но в том, как сейчас они пялились на него, было что-то необычное, даже зловещее. Во взглядах окружающих сквозил леденящий ужас, будто в повозке лежал не Эрик, а какой-то жуткий призрак, один вид которого возвещал скорую и ужасную смерть.
А Марго все еще продолжала тихо плакать, уткнувшись ему в шею мокрой от слез щекой.
– Мне т-т-так ж-жаль, Эрик!
– Тише, милая, – пробормотал он, проведя кончиком пальца по ее щеке, – не надо, не плачь. Не стоит печалиться, это ведь я во всем виноват!
– Т-ты ведь из-за м-меня и п-попался, Эрик! Если б-бы не я, т-тебя т-тут вообще б-бы не б-было!
– Нет, любимая, это не так. Если бы не я, ты бы уже давно была бы в безопасности за стенами Белхэйвена. Всему виной моя собственная слабость – иначе бы мы не попали сюда. Тебе нет нужды винить себя.
Она немного притихла, но потом глаза Марго испуганно расширились.
– М-мой от-тец! Т-теперь м-мой отец в оп-п-п…
– В опасности, – подсказал Эрик. – Да, любимая, это так. И это еще одна причина, чтобы мы не теряли мужества: наши с тобой слезы не помогут ни ему, ни нам самим. Любовь моя, – бормотал он, пытаясь осушить ее слезы поцелуями и прижавшись наконец к трепещущим губам, – ты не должна показывать врагам свой страх. Знаю, что разочаровал тебя, но постарайся все же поверить мне еще. Хотя бы не мне, а просто в то, что нам непременно придут на помощь!
Марго изо всех сил старалась овладеть собой. Она осторожно коснулась его тяжелого подбородка кончиками пальцев и со вздохом уткнулась лицом ему в плечо.
– Я п-попытаюсь, мой Эрик, – прошептала она.
– Ну и ну, что за трогательное зрелище! Чтоб меня черти взяли! Два влюбленных голубка оглаживают друг другу взъерошенные перышки.
Эрик оглянулся и невольно похолодел, натолкнувшись на тяжелый взгляд Черного Донала. Тот стоял возле самой повозки, гнусно осклабившись. Взгляды их встретились, и наконец Эрик отвернулся, решив, что лучше всего постараться не обращать внимания на издевательства своего врага.
– Повернись ко мне, – тихо приказал Черный Донал.
– Чего это ради?
– Я так хочу!
И снова наступила гнетущая тишина. Эрик не шелохнулся. Когда Черный Донал снова заговорил, голос его был холоден и резок, будто стальной клинок:
– Ты скоро научишься уважать мои приказы, сэр рыцарь, иначе… иначе тебе придется горько пожалеть о своем упрямстве. – Вытащив из ножен кинжал, он кинул его одному из своих приспешников: – А ну-ка отрежь ей палец! Только сперва самый маленький.