Обет любви
Шрифт:
– Мой отец никогда, никогда…
– О нет, глупый мальчишка, конечно же, он смеялся! Долго смеялся, от всей души! Уж ты мне поверь. Но я не хочу и дальше осквернять сам воздух в этом замке упоминанием о Гэрине Стэйвлоте и ему подобных! Сейчас я жду от тебя ответа, парень. Не заставляй меня ждать слишком долго. Иначе жизнь твоя закончится прямо здесь, а я нынче же вечером женюсь на твоей возлюбленной. Давай же, решай! Священник ждет внизу, чтобы обвенчать с ней любого из нас! Так что же ты решил, сынок? Кто станет ее мужем: ты или я? Отвечай же!
Но Эрик и так уже все для себя решил. Любовь к тем, кого он с детства
Он вспомнил тот день, когда его произвели в рыцари и отец торжественно вручил ему меч, – впервые по лицу отца было заметно, что он едва сдерживает слезы. Эрик вспомнил, как они с отцом вместе охотились, либо одни, либо с Жофре, Алериком и Джеймсом, и отцу никогда не удавалось скрыть гордости при виде их всех… Да, он одинаково гордился всеми сыновьями. Эрик готов был поклясться в этом! Потом он вспомнил свое первое ранение в битве. Он вспомнил, как открыл глаза. Рядом, держа его за руку, сидел Джеймс и горячо молился, а отец и Жофре метались по комнате из угла в угол. Он хорошо помнил свои слова, сказанные тогда: «Тебе бы монахом быть, Джеймс…» – И какое облегчение отразилось на лицах отца и братьев при звуке его голоса. Им едва хватило сил вынести его с поля боя, а потом они едва смогли удержать его, чтобы он снова не ринулся в бой. Он вспомнил маленькие домашние праздники – сколько их было! Когда Эрик чувствовал любовь собственной семьи, когда он не ощущал, что к нему относятся хоть чуточку иначе, чем к остальным, не замечал ни малейшей разницы из-за своего рождения. Он вспомнил, как Лилиор выткала для него великолепную тунику и преподнесла ее на день рождения… как она плакала, убедившись, что подарок ему велик! Тогда он расцеловал рыдающую сестренку, вытер ее слезы и весело пообещал, что не пройдет и нескольких месяцев, как он вырастет и подарок придется ему впору. Он сдержал свое слово и надел тунику на свой следующий день рождения. Она необычайно шла ему, по крайней мере так ему казалось. Самое главное, что Лилиор была счастлива. Он хорошо помнил, как сияли тогда глаза сестры.
Эрик поднял голову и твердо встретил взгляд Равинета.
– Я не сын тебе, – повторил он. – Мой отец – сэр Эрик Стэйвлот, и он останется им, пока я жив. Что же до леди Марго, – добавил он, глядя на возлюбленную, – она знает, как я люблю ее, и пока в груди моей еще бьется сердце, оно бьется только для нее! Но я никогда не оскорблю ее, став ее мужем при таких позорных обстоятельствах да еще становясь соучастником убийства ее же собственного отца! Лучше умереть, чем каждый день читать это в ее глазах.
Он увидел, как задрожали губы Марго. Она молча опустила голову.
Терент Равинет злобно ощерился:
– Так быть посему! Ты сам выбрал свою судьбу, запомни это! Донал, теперь ты сделаешь то, что должен был сделать двадцать три года назад. Только не вздумай и на этот раз обмануть меня. Ты сделаешь это сразу же после моего ухода. Почему-то у меня нет желания видеть, как умирает именно этот мой сын.
Не успел он договорить, как у Марго и Аделы одновременно вырвался крик отчаяния: «Нет!»
Обе женщины стремглав кинулись к Эрику. Адела, подбежав, судорожно обхватила его обеими руками, а Марго приникла к широкой груди.
Равинет легко отшвырнул Марго прочь, но справиться с Аделой оказалось не так уж просто. Она яростно вцепилась в Эрика, царапая острыми ногтями ему спину, точно обезумевшая кошка, в тщетной попытке слиться с ним воедино.
– Проклятие, Адела! – воскликнул Черный Донал, подбегая, чтобы оттащить ее, но тут Терент Равинет схватил своего приспешника за край туники, не дав Доналу даже кончиками пальцев прикоснуться к сестре.
– Я уже с лихвой наслушался воплей твоей сестры! С меня довольно! Пришло время одному из нас позаботиться о том, чтобы она больше мне не надоедала. А ты, мой добрый Донал, уже успел доказать, что совершенно неспособен управиться с ней!
– Милорд Равинет, Господом клянусь, что…
– Прочь с дороги! – взревел Равинет, отшвырнув Донала прочь точно котенка. – Когда-то я пытался увещевать ее словами, теперь пусть смерть успокоит ее! Просто чудо, что все эти годы тебе удавалось удержать меня! Если бы не это, кровь Христова, я давно бы уже прикончил ее! Ей нужен ее драгоценный ребенок? Очень хорошо! Она его получит! Пусть смотрит, как ее отродье умрет от руки ее же родного брата, а там увидим, будет ли у нее и дальше охота вмешиваться куда не надо!
Краска вмиг сбежала с лица Черного Донала, и оно стало мертвенно-бледным.
– Прошу вас, мой господин… я выполню ваш приказ и убью его, но не требуйте от меня большего. Я не смогу сделать это на глазах у Аделы. Пожалуйста, милорд…
– Откуда этот дьявольский грохот, черт меня побери со всеми потрохами?! – взорвался Равинет, вне себя от ярости.
Да, грохот и впрямь стоял адский. Доносился он откуда-то сверху и с каждой минутой, казалось, становился все ближе. Привычному уху Эрика мгновенно удалось различить звуки битвы, причем битвы яростной, когда противники сражаются не на жизнь, а на смерть.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге с бледным и перекошенным от ужаса лицом появился один из воинов Черного Донала.
– Милорды! Замок захвачен! Клянусь, они упали на нас будто с неба, эти дьяволы! Милорд! Мы потеряли уже два десятка человек и не можем остановить их! На помощь, милорд!
И Терент, и Черный Донал ринулись к лестнице, а Эрик, ошеломленный услышанным, едва ли был в силах заметить неуловимое движение Аделы, когда она украдкой вытащила из складок платья крохотный кинжал и принялась осторожно разрезать одну из веревок, опутывавших его запястья.
– Это невозможно! – коротко бросил Черный Донал. – Замок охраняют мои люди! Как его могли захватить всего за несколько минут?
Эрик бросил взгляд на сосредоточенное лицо матери, которая по-прежнему не оставляла попыток освободить ему руки. Задача была не из легких.
Воин, все еще топтавшийся на пороге, горестно и безнадежно покачал головой.
– Знаю, милорд, сам знаю, однако клянусь своей душой – это чистая правда! Разве вы сами не слышите этот адский шум? Мы и сообразить не успели, что случилось, а эти дьяволы уже навалились на нас!