Обет любви

Спенсер Мэри

Ее дрожащие руки стиснули его ладонь. Тело ее содрогалось от рыданий, и Эрик едва мог разобрать, что она говорит.

– Т-ты… т-ты ведь знал д-других ж-женщин, разве нет?

Он недоуменно потряс головой:

– Конечно, я знал многих женщин: мою мать, сестру, кузин…

– Я не об этом! Я х-хочу сказать… мне н-нужно знать, были ли у т-тебя другие ж-женщины. К-которых т-ты знал!

И тут в голове его ослепительной молнией вспыхнула догадка. Мысль эта настолько поразила его, что у Эрика перехватило дыхание. Мурашки поползли у него по спине.

– Я… конечно,

я не девственник, если ты именно это имеешь в виду, – прошептал он, чувствуя себя последним негодяем.

– О!.. – простонала Марго, ладонью прикрыв рот. – Ох!

Сердце его чуть было не разорвалось.

– Прошу тебя, Марго!..

– Т-теперь мне п-понятно, п-почему т-ты всегда отказывался даже думать о том, ч-чтобы жениться на мне! – всхлипнула она, отворачиваясь. – Т-теперь п-понятно, п-почему ты все время т-так с-старался подсунуть мне одного из т-твоих братьев!

– Что? – Эрик замер. Никогда в жизни он еще не был так удивлен.

– Все дело в том, что я плоская! – И Марго отчаянно зарыдала.

– Плоская? – Ради всего святого, о чем это она?

– П-плоская! – рыдала Марго. – Костлявая! К-к чему я т-тебе, когда т-ты можешь уложить к себе в п-постель любую из этих г-грудастых девок из т-трактира?

Ему пришлось до боли прикусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться во весь голос.

– Марго… – Голос Эрика вздрагивал от едва сдерживаемого смеха. – Как, Бога ради, ты смогла вообразить подобную глупость?

– Н-но это же п-правда, разве н-нет? – безудержно рыдала она. – И ты не можешь это отрицать!

Она ревнует, вдруг понял Эрик. Это было невероятно. Она ревновала! Впервые в жизни его ревновала женщина!

– Марго, я люблю тебя, – пылко произнес он, будто давая клятву, а потом поцеловал ее. – Даю тебе слово – мне не нужен никто, кроме тебя. Богом клянусь. Только ты, ты одна!

Она уперлась руками ему в грудь.

– Н-но, Эрик…

Новый поцелуй заставил ее замолчать.

– Марго, – с нежностью прошептал он, почувствовав, что она замерла в его объятиях, – клянусь, я многое бы дал, чтобы этих женщин никогда не было в моей жизни! Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы сделал это, даю тебе слово! Но сейчас я могу только молить тебя о прощении… Клянусь, что с этого дня в моей жизни не будет никаких других женщин, кроме тебя. Только ты будешь царить в моем сердце! Даже если ты отвернешься от меня, если разлюбишь… все равно я и пальцем не прикоснусь ни к одной из них. Разве я уже не клялся тебе только сегодня?

– Да, – она кивнула, но слезы вновь заструились по ее лицу, – но все равно… я т-так и останусь п-плоской… до отвращения п-плоской!

Он покачал головой:

– Это не так, любимая.

– Нет так, – возразила она. – Вот, сам п-попробуй! – Схватив его за руку, она положила ее поверх своей левой груди.

Да, Эрик чувствовал, еще как чувствовал! Нежно сжав ладонью упругий холмик, Эрик, как ни старался, не смог сдержать вырвавшегося из горла хриплого стона. Потом бережно приподнял ладонью ее грудь, чтобы ощутить ее сладостную тяжесть.

– Ты вовсе не плоская, – прошептал он.

– Что? – пересохшими губами пробормотала она, сразу позабыв, о чем они говорили.

– Ты вовсе не плоская, – повторил он, склонившись к ее губам.

– Ох!

Пальцы Марго запутались в его волосах. Она притянула его к себе, губы их слились, и Эрик потерял голову.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем туман немного рассеялся у него в голове. Только тогда он осознал, что уже почти расшнуровал ее корсаж… вероятно, желая немедленно доказать, что она отнюдь не плоская и уж во всяком случае желанна ему, как ни одна другая.

– Боже милостивый! – хрипло простонал он.

Рука его замерла. Он тяжело уронил голову ей на плечо. Эрик чувствовал на щеке ее теплое влажное дыхание, и вновь мучительное желание опалило его огнем. Тело его содрогалось, отчаянно сопротивляясь неумолимому зову природы. Глубинные инстинкты такой силы, каких он и не подозревал в себе, едва не одержали верх. Но наконец он мало-помалу справился с собой – достаточно было только вспомнить о Джеймсе. Эрик медленно убрал руку с груди Марго.

– Эрик, – прошептала она умоляюще. Сжав его ладонь, она попыталась было вернуть ее на прежнее место.

– Нет, любимая.

Вместо того чтобы убрать ее ладонь, он переплел ее пальцы со своими и опустил руку на холодную влажную солому. Чуть отодвинувшись, он заглянул ей в глаза, которые сейчас казались совсем темными.

– Ты так прекрасна, – пробормотал он и склонился к ней. Губы Эрика вновь опалили ее шею.

Марго задвигалась под ним, потом несмело потянулась, теснее прижимаясь.

– Люби меня, Эрик! Пожалуйста!

– Я… я сам этого хочу. Господи, как я хочу тебя!

– Пожалуйста! – взмолилась она.

– Нет, это невозможно. Мы не имеем на это права.

Марго вздрогнула, как от удара, и он прижал ее к себе, зарывшись лицом в распущенные волосы.

– Я так люблю тебя, Марго! Как же я могу обесчестить тебя? Впрочем, боюсь, что я и так уже немало сделал для этого, хотя, видит Бог, не жалею ни о чем! И никогда не буду жалеть! Эту ночь я буду помнить до конца моих дней. Я буду жить памятью о ней.

– Н-но, Эрик!..

– Ш-ш, любимая. Я не сделаю этого, хотя больше всего на свете хочу любить тебя. Ты должна пойти к венцу чистой и невинной, как первый снег, чтобы ничто не могло умалить того почета и уважения, которого ты достойна. Разве я могу опозорить тебя, лишить всего этого только ради того, чтобы потешить свою плоть? Или ты считаешь, что я способен обокрасть собственного брата?

Марго лукаво улыбнулась и закусила губу, чтобы не рассмеяться во весь голос. Господи, единственный человек, которого он обворует, – это он сам! Но она уже устала убеждать его в том, что их женитьба – дело решенное. Если уж мужчина твердо решил оставаться ослом, утверждая, что неизбежное не случится никогда, что ж, так тому и быть!

– Почему ты улыбаешься, маленькая распутница? – спросил Эрик, глядя на нее. Губы его сами собой растянулись в улыбке. – О чем ты думаешь?

Марго бережно откинула прядь черных как смоль волос с глаз Эрика.