Шрифт:
Сева Святой
Объезжая Каролину
... Дзинь!
– согласно звякнули рюмки.
– Ну, будем!
– утробным голосом провозгласил Николай Степанович, неотрывно глядя на Андрея.
Тот согласно кивнул, бросил последний взгляд на зажатую в пальцах рюмку, и выпил.
Кадык Николая Степановича однократно дернулся.
– Хгм!
– сообщил он, тыча вилкой в тарелку с сопливыми грибками.
– Линка! Притащи хлеба. Вон Андрюхе закусить надо.
Андрей улыбнулся, взглянув на девушку. Поджав ноги, Каролина сидела на диване, как скромный и благовоспитанный ребенок.
– Не надо, я сама, - заторопилась мать,
Андрею дочь Николая Степановича понравилась. Округлое, миловидное личико с большими, как у ее матери, глазами. Немного полноватые щеки, а губы, наоборот, тонкие. Густые каштановые волосы и выпуклый упрямый лоб. Было ей, пожалуй, лет восемнадцать, и она просто пахла девственностью - у Андрея был ощутимый опыт по этой части.
Он познакомился с ее отцом этим самым вечером, в пивной, куда зашел выпить кружку светлого по причине дурного настроения. Николай Степанович, как звали его нового знакомого, запасся четвертинкой, и уговорил сидящего за соседним столиком молодого человека составить ему компанию. Мало-помалу дело пошло, и к закрытию пивнушки они понимали друг друга с полуслова. После теплого разговора по душам, сопровождающегося неизменным брудершафтом, было невозможно отказаться от приглашения посетить дом Николая Степановича - и Андрей долго не заставлял себя упрашивать.
Разговор шел в основном о нем. Кто, что, где учился-работал. Андрей спокойно рассказывал, не забывая вовремя приврать, и соответственно опустить подробности. Конкретность ему была ни к чему. Боковым зрением поглядывая на красивую темноволосую девочку в шерстяном платье, он чувствовал, как в нем разгорается инстинкт охотника.
– Так ты, значит, инжэнэр, - подытожил хозяин, добродушно улыбаясь.
Андрей улыбнулся в ответ. Он был такой-же инженер, как Николай Степанович - искусствовед. По профессии он был нечто вроде коммивояжера, и находился в городе по незначительным делам.
– Снимаю пока квартирку, - объяснил он, - одному ведь много не нужно. А там посмотрим...
– он подмигнул Николаю, - когда-нибудь и семьей обзавестись нужно.
Тот понимающе закряхтел, и повернулся в сторону дочери.
– Линка, мотай на ус.
Девушка вспыхнула, и отвернулась.
– Что ты такое говоришь, Степаныч, - с удовольствием подхватила мать. Рано ей еще об этом думать.
Хрупкие плечи и хорошо развитая грудь. Тонкая талия и тяжелые бедра здоровой самки. Выпуклые, как у спортсменки, икры ног. Очень соблазнительное сочетание, - размышлял Андрей, - с детски наивным выражением лица, чистой и нежной кожей. Расцветающее девичество.
Разговор затянулся допозна. Когда все спиртное было выпито, и дело близилось к полуночи, Андрей поблагодарил хозяев и стал собираться.
– Каролинка, проведи гостя, - ласково сказала мать.
Девушка вздохнула, и поднялась с дивана, оправляя платье. Мелькнуло округлое бедро. Андрей сказал из вежливости:
– Ничего страшного, я сам.
Но Каролина молча провела его в темную прихожую, повозилась немного с замком, и открыла дверь. Теплый осенний воздух ворвался в дом, наполнив легкие Андрея запахом прелых листьев. Впервые в этом городе он почувствовал себя хорошо. Слегка кружилась голова, а где-то внутри разгоралось пламя, согревая все тело. Было ли то влияние выпитого, или инстинкт требовал свое, но Андрею хотелось начать с ней прямо сейчас, без предварительной подготовки.
Андрей взял ее мягкую ладошку в свою,
– Спасибо, - он постарался вложить в одно слово столько загадочных интонаций, сколько смог.
– Мы еще увидимся?
Каролина пожала плечами.
– Если придете.
– Я не настолько плешив, чтобы мне говорили "Вы".
Девушка тихонько засмеялась.
– Ну, приходи.
– Тогда до встречи, - он тоже засмеялся, от радости, что первый шаг уже сделан. Тонкие девичьи пальцы подрагивали в его руке.
– Пока.
Окрыленный, он отправился к себе.
* * *
Проснувшись поутру, Андрей обнаружил, что первой его мыслью было - К НЕЙ. Это его обрадовало. Странные силы проснулись в нем, о которых он не подозревал. Он хотел эту девочку. Она казалась домашней, ухоженной дочуркой, расцветающей не спеша среди этого навоза, возможно - недалекой. Он вспомнил спокойный взгляд ее больших серых глаз, аккуратное шерстяное платьице, полные красивые ноги и широкие бедра, ждущие своего мужчину.
До полудня он успел переговорить с поставщиком, и навестить одного из клиентов. Пообедал в полупустом ресторане, затем купил бутылку хорошего коньяка, коробку конфет, и направился к новым знакомым. План его был такой попробовать сблизиться с Каролиной до того, как вернется с работы отец. Он уже знал, что девушка закончила школу, не смогла поступить в какой-то местный институт, и днем обычно бывала дома.
Дверь открыла сама девушка. В халатике, в тапочках на босу ногу. Увидев Андрея, глаза ее чуть расширились.
– Здравствуйте, - мирно произнес он.
– Можно к вам?
– А мы что, еще на "вы"?
– улыбнулась она.
– Проходи, раз пришел.
Он улыбнулся в ответ, и зашел. Каролина заперла дверь, и повернулась к нему:
– Мамы нет, она в больнице. Отец на работе. Ты ведь к нему?
– он почувствовал лукавство в ее голосе.
– Хочешь честно?
Она кивнула, застенчиво улыбнувшись.
– Хотел с тобой познакомиться... поближе.
– Ну, знакомься на здоровье, - она тряхнула волосами.
– Да проходи-же.
В зале было аккуратно прибрано. Каролина указала ему на диван, но он отказался.
– У тебя своя комната?
– Ага.
– Пойдем к тебе, - попросил он.
– Если можно.
– Отчего же нельзя?
Письменный стол, с стопочкой тетрадей и стаканчиком для карандашей. Узенькая, застеленная цветастым покрывалом кровать, а над ней - полка с книжками. Ковер на стене, и на полу. Очень уютно, показалось ему. И главное запах. Андрей прямо остолбенел, вдохнув теплый аромат девичей комнаты. В нем было - и светлая грусть подростковых переживаний, и девчачьи смешинки, и те мрачные мысли, которые охватывают маленькую женщину, когда она начинает догадываться, что жизнь не всегда так беззаботна, как описывается в дамских журналах.
Но один из запахов показался Андрею доминирующим, нечто сладкое, словно аромат пудры, или какого-то экзотического крема. Странный, тяжелый запах.
– Это ты читаешь?
– спросил он, взяв в руки лежащий на покрывале роман. "Поющие в терновнике".
– Угм, - кивнула она.
– Садись, если хочешь.
Сама она присела на стул, скрестив ноги в отороченных мехом тапочках. Обнаженные щиколотки, и чуть приоткрытые белоснежные икры предстали его глазам, те самые ножки, о которых с таким пониманием писал сорванец Пушкин.