Обитатели холмов
Шрифт:
В темной пещере было жарко. Орех склонился над Пятиком и коснулся носом его взмокшего тельца.
— Холодно, — пробормотал Пятик. — Как… как… как холодно!
Наступило молчание.
— Пятик, — позвал Орех. — Пятик? Ты слышишь меня?
Неожиданно Пятик страшно закричал. Закричал так, что все в «Улье» от ужаса припали к земле; закричал так, как не может кричать ни один кролик на свете. Голос его стал низким и каким-то ненастоящим. Кролики, работавшие на дальнем конце пещеры, в страхе прижались друг к другу. Одна из крольчих заплакала.
— Грязные
Сквозь груду свеженасыпанной земли, дрожа и задыхаясь, пробился Шишак.
— Ради Фрита, заставь его замолчать! — выпалил он. — Он сведет всех с ума!
И Орех, содрогнувшись, вцепился в Пятика.
— Проснись! Пятик, проснись!
Но Пятик лежал в забытьи.
Орех вспомнил качающиеся на ветру зеленые ветки. Ветки качаются вверх и вниз, гибкие, хлесткие. За ними что-то такое, что трудно рассмотреть. Что это? «Вода, — понял Орех, — и страх». Потом вдруг на мгновение он ясно увидел раннее утро, берег реки и несколько кроликов, чутко прислушивающихся к собачьему лаю и бряканью цепи.
«На твоем месте я не стал бы дожидаться на-Фрита. Я бы не ждал ни минуты. Да ты просто обязан идти. По лесу бегает большой отвязавшийся пес».
Дунул ветер, с деревьев посыпались миллионы листьев. Река исчезла. Орех сидел в «Улье» рядом с Шишаком и неподвижным тельцем Пятика. Царапанье стало теперь отчетливее и ближе.
— Шишак, старина, — позвал он, — делай то, что я говорю. Пойди приведи к входу Кехаара Одуванчика и Черничку. Быстрее.
Алтейка все еще сидел на своем посту. Он не двинулся с места, даже услышав крик Пятика, только сердечко заколотилось и дыхание стало чаще. Вчетвером, с Черничкой, Одуванчиком и Шишаком, они сгрудились вокруг Ореха.
— Я кое-что придумал, — сказал Орех. — Если дело выгорит, мы покончим с Дурманом раз и навсегда. Объяснять — времени нет. Дорога каждая секунда. Ты, Черничка, и ты, Одуванчик, пойдете со мной. Побежим сначала прямо. Потом на север, к подножию, и в поле. Не останавливайтесь ни в коем случае. Вы бегаете быстрее. Подождете меня возле дерева.
— Но, Орех… — начал было Черничка.
— Как только мы уйдем, — Орех повернулся к Шишаку, — ты закроешь и этот выход и уведешь всех в укрытие. Если ворвутся эфрафцы, продержитесь, сколько сумеете. Ни в коем случае не сдавайтесь. Эль-Ахрайрах подсказал мне, что делать.
— Но куда ты, Орех? — спросил Шишак.
— На ферму, — ответил Орех. — Я должен перегрызть еще одну веревку. А теперь вы оба, за мной. И не забудьте: не останавливаться. Если встретите эфрафцев — не драться, бежать, пока не доберетесь до подножия.
И с этими словами он бросился к выходу, а Черничка и Одуванчик помчались за ним.
45
И снова ферма «Орешник»
«Пощады нет!» — и спустит псов войны.
В то же самое время генерал Дурман сидел в низенькой траве у обрыва под лучами неяркой желтой луны и разговаривал с Чертополохом и Барвинком.
— Вас поставили возле этого выхода не для того, чтобы слушать, — отчитывал он их. — Вас поставили, чтобы сторожить. Кто вам позволил бросать пост? Немедленно назад!
— Но, сэр, честное слово, — жалобно произнес Чертополох, — там внизу кто-то есть, и это не кролик. Мы оба слышали.
— Запах тоже почувствовали? — спросил Дурман.
— Нет, сэр. Следов и помета не видно. Но оба мы слышали его голос, и это не кролик.
Несколько солдат бросили работу и, навострив уши, подошли поближе. Послышался ропот.
— С ними была хомба, которая убила капитана Кровца. Мой брат там был. Он все видел своими глазами.
— С ними была птица, которая потом превратилась в молнию.
— С ними был еще какой-то зверь, который унес их по реке.
— Лучше вернемся домой.
— Отставить! — рявкнул генерал. Он подошел к солдатам. — Кто это сказал? Ты? Прекрасно, отправляйся домой. Иди-иди, поторапливайся. Я жду. Дорога вон там.
Кролик не шелохнулся. Генерал медленно оглядел собравшихся.
— Ладно, — сказал он. — Кто хочет вернуться домой, может уходить. Дорога отличная, долгая, офицеров у вас нет, потому что все они заняты делом, и я в том числе. Капитан Вереск, капитан Крестовник, подойдите сюда. Чертополох, приведи ко мне капитана Дрему. А ты, Барвинок, отправляйся на свой пост.
Вскоре работы возобновились. Солдаты вырыли глубоченную яму (глубже, чем ожидал генерал) — кровля держалась. Но кролики уже почуяли пустоту под ногами.
— Еще одно усилие, — подбодрил их генерал. — Недолго осталось.
Подошел Дрема и доложил, что заметил трех беглецов, направившихся к северу. Один из них, кажется, все тот же хромой. Дрема хотел было отправиться в погоню. Но по приказанию генерала вернулся.
— Ерунда, — бросил Дурман. — Пусть бегут. Когда мы окажемся внизу, их будет на трех меньше. Что? Опять ты? — прорычал он навстречу появившемуся рядом Барвинку. — Что там на этот раз?
— Открытый выход, сэр… — сказал Барвинок — Они завалили его.
— Тогда займись чем-нибудь полезным, — велел генерал. — Выдерни этот корень. Да не тот, а этот, болван.
На востоке уже занималась заря, а работы все продолжались.
Большое поле у подножия холма сжали, и в бледном свете ущербной луны, бесцветные, неподвижные, торчали оставшиеся сорняки — горец, очный цвет, алтей, крушина, анютины глазки — и лежала на темной стерне светлая, сложенная рядами, не сожженная еще солома. Ряды тянулись далеко вниз.
— А теперь, — сказал Орех, когда они выбрались из кустов бузины и шиповника, — понятно, что нужно делать?