Шрифт:
Юрий Сергеевич Шевчук – журналист, радиоведущий, писатель, общественный деятель.
Родился в 1960 году, общественной деятельностью в области охраны окружающей среды занимается с 1979 года. Начинал во Всероссийском обществе охраны природы, в 1986 году организовал свою экологическую организацию – Бюро экологических разработок. С 1989 по 1992 год – член президиума Совета Зеленого движения России. С 1993 года работает на различных должностях в системе Зеленого Креста. В настоящее время председатель Северо-Западного Зеленого Креста России. Учредитель радиостанции «Открытый город», ведущий ряда цикловых передач (1991–2007). Директор и ведущий радиостанции «Свободный
Обитатели вечной ночи
Книга-квест; книга-игра; книга-загадка
Пролог
в котором Пифагор попадает в ловушку
…Питерский краевед, получивший в юности прозвище Пифагор за любовь к математике, шёл по болотным кочкам, совершенно не таясь. Неуклюже тыкал перед собой жердиною, нащупывая дамбу, скрытую болотной тиной; тяжело ставил ноги в высоких сапогах, проваливаясь по колено; выдирал их с чавканьем из холодной трясины и снова опускал в болотную жижу.
Ямы от его шагов быстро заполняла темная вода. В воде плавали мелкие светлые листья. Летняя северная ночь позволяла разглядеть впереди силуэт развалившегося сруба, в котором угадывалась церковь без купола.
Человеку до церкви оставалось примерно два десятка шагов.
В черных кустах, окружающих церковь, у самой земли горели две пары красных огоньков – как будто от сигарет. Кусты слегка шелестели над этими огоньками, качая ветвями. Было понятно, что сидящие в засаде существа не слишком-то стараются спрятаться – не то из-за уверенности в своих силах, не то от отсутствия злых намерений…
Человек медленно, но неотвратимо приближался к ним.
Глава первая
в которой наши герои пьют кофе в «Красном кабачке», пытаются раскрыть тайну шифра Пифагора и решают отправиться в опасное путешествие на помощь другу
Двухэтажный дом с мезонином стоял в парке. Аккуратно подстриженные кусты, чистые дорожки, высаженные ровными рядами берёзы и ивы – лучшие деревья для здешней болотистой почвы – говорили об опытности садовника. Вдоль дорожек пролегали канавки для дождевой воды, засыпанные известняковым щебнем, служившим как для фильтрации, так и для дезинфекции. Над входом в дом располагалась веранда, по-летнему не застеклённая, только завешенная от мошек легкими шторами. Веранда освещалась керосиновыми лампами, хотя белая ночь давала достаточно света. Лампы, медные, с прозеленью, стояли на тяжелых темных столах, покрытых клетчатыми скатертями. Шторы медленно колыхались от вечернего бриза; за ними угадывалась близость порта, иногда напоминающая о себе гудками кораблей. На стенах висело несколько портретов – тяжелые золоченые рамы вокруг темных изображений удивительно неприятных лиц. Глаза портретов казались живыми – во всяком случае, они двигались…
В глубоком кресле у самого дальнего от входа стола сидела девушка. Светлые волосы и широкие скулы выдавали её угро-финское происхождение. Большие очки гармонировали с крупными чертами лица. На девушке была белая обтягивающая футболка и короткая черная кожаная юбка; черную кожаную куртку она сняла и повесила на спинку кресла.
Её собеседник, светловолосый мужчина лет сорока в джинсах, твидовом дорожном пиджаке в крупную клетку и светло-голубой льняной рубашке задумчиво смотрел на дно своей чашечки, будто гадал на кофейной гуще.
– Что ж… то, что вы, москвичка, смогли сюда попасть, однозначно свидетельствует в вашу пользу, – наконец сказал он. – Страшно было?
– Немного, – улыбнулась девушка. – В склепе на кладбище. Знаете, вся эта готика… Саркофаг, подвешенный на цепях наподобие колыбели… Беседа с покойницей… А потом в глазах потемнело – и очнулась уже здесь.
Мужчина сочувственно кивал в такт ее словам.
– Прошу простить меня за все эти неудобства, – сказал он. – Как писал Гёте, «профессиональная забава». Я столь давно нахожусь здесь, что совершенно не желаю лишний раз появляться на «дневной стороне». – Он откинулся на спинку кресла и продолжил: – Если этого можно избежать. Есть в мире сотни точек, в которых можно пробить ткань пространственно-временного континуума. Как ни странно, в них всегда расположены трактиры, кабачки или постоялые дворы. Обычно они находятся на границе между морем и сушей, на берегу реки или у подножия холма. Что же до саркофага, то тут вам следует быть снисходительнее уже не ко мне, а к хозяйке этого места и её желанию «быть похороненной над землёй». Во исполнение такого завещания её и похоронили в подвешенном на цепях цинковом саркофаге. Удивительного тут ничего нет – странно другое. Как сами видите, госпожа Кессених и после смерти не потеряла интереса к своему кабачку и по мере сил продолжает им управлять. Обычно покойники не интересуются делами живых…
– А кто она, эта госпожа? – поинтересовалась девушка.
– Дочь еврейского ювелира, Эстер, в крещении Луиза. Родилась в 1786 году. У неё трагическая судьба, никому такого не пожелаешь. Её муж, истинный патриот Германии, после мира с французами уехал добровольцем в Россию вместе с Клаузевицем. И, чтобы воевать с Наполеоном, вступил в русский уланский полк. Когда русская армия, преследуя французов, вступила на территорию Пруссии, Луиза решила в свою очередь записаться добровольцем в прусскую армию, чтобы отыскать своего мужа. С трудом собрав средства на обмундирование и оружие, она стала уланом 2-го Кенигсбергского полка. Воевала, надо сказать, Луиза бесстрашно – лично захватила в плен офицера и шестерых солдат противника, за что была награждена Железным Крестом. К слову сказать, она была не одна такая – двадцать две германские женщины в ту войну служили в прусской армии, скрывая свой пол.
– Так нашла она в итоге своего мужа?
– Нашла… Но, по моему мнению, лучше бы не находила. Во время вступления союзных войск в Париж они встретились… А на следующий день в бою у высот Монмартра он был убит. Представляете, каково было Луизе?
– Как грустно… Но история прямо для романа.
– Да, весёлого мало. Утешьтесь тем, что Луиза нашла в себе силы продолжать жить и даже второй раз вышла замуж, уже после переезда в Россию. Окончила она дни свои владелицей этого кабачка, а также популярного в Петербурге танцкласса, в возрасте шестидесяти шести лет…. Да, эта точка на карте обладает огромным мистическим потенциалом. Оттого и бывшие хозяева этого кабачка – люди сплошь неординарные: герои, шпионы, авантюристы. Одна «герцогиня Кингстон» чего стоит! Кстати, её портрет третий справа, видите – моргает…
А еще здесь был штаб переворота Екатерины Второй… К сожалению, само здание кабачка сохранилось лишь на «ночной стороне» и попасть сюда можно только с разрешения покойной хозяйки… И должна быть веская причина для того, чтобы столь милая барышня, как вы, Светлана, решилась бы беспокоить мертвецов и просить их организовать встречу с профессором в период студенческих каникул. Что, нельзя было подождать начала занятий?
– Вообще-то, я не ваша студентка, – заметила Светлана. – Но вы правы, причина есть, и она очень веская. – Светлана немного помолчала и продолжила: – Как вы знаете, Андрей Петрович, я журналист, представляю московский журнал «Следопыт». К тому же я автор нескольких краеведческих книг. Среди моих знакомых множество исследователей прошлого. Один из них, возможно, известен и вам под прозвищем «Пифагор».
– Как же, – кивнул Андрей Петрович, – знаю его.
– Так вот, два месяца назад, в начале июня, он исчез.
– В полицию обращались?
– Разумеется. Пифагор официально объявлен в розыск. Но у меня есть уверенность, что полиция его не найдёт.
– Почему?
– Вот, посмотрите. – Светлана завела руку назад и достала из кармана висевшей на спинке стула куртки блокнот в черном переплете. – Это ежедневник Пифагора. Только не спрашивайте, как я его смогла достать.
– Не буду, – улыбнулся Андрей Петрович. – И что же там?