Обитель духа
Шрифт:
Он утер залитое потом лицо и оглянулся. В тот самый момент, когда его сын неловко взмахнул рукой, меч его бессильно звякнул о землю, и окровавленный конец широкого острозубого палаша вышел у него со спины, пропоров кольчугу и, вероятнее всего, вмяв в грудную клетку с десяток разорванных кольчужных колец.
Он понял, что кричит, и не может остановиться, и уже слишком поздно, поздно…
– Очнись! Ну очнись же! – Женский голос доносился словно бы издалека. Он открыл глаза и уставился в дымовое отверстие юрты. Сбоку тянуло теплом от разожженного очага, ныло раненое плечо. Обрешетка и войлоки юрты были закопченные, видно, что латаные, и от тепла
– Я… мне снилось… хвала Ыыху, снилось… – невнятно пробормотал он.
Его пересохших губ коснулся край чашки. Приподняв голову, он принялся жадно пить, проливая воду на грудь. Она стояла перед ним на коленях, помогая держать чашку. Разбитые губы и огромный синяк в пол-лица делали ее практически неузнаваемой. Но она улыбалась. Она улыбалась.
– Они дали нам юрту. Принесли от хана. Темрик его зовут, хана, – быстро заговорила она, словно боясь, что он вот-вот покинет их. – Остальные ходят, зыркают. Но не трогают вроде. Мы сами юрту поставили, криво получилось, но хоть в тепле. Ох, как я за тебя испугалась! Как ты смог его одолеть – не иначе, Вечно Синее Небо над нами смилостивилось!
– Плечо… – прохрипел он, и девушка встрепенулась, проверила повязку.
– Мы закрыли рану, чем смогли. Протерли снегом, потом наложили повязку. Очень больно, да? Не говори ничего. Тебе нужно много спать. Только вот еды у нас совсем не осталось…
Он требовательно охватил ее пальцы, потянул на себя, и, не удержав равновесие, девушка упала ему на грудь. Пальцы запутались в ее волосах.
– Всегда любил рыжих, – хрипло сказал он.
Глава 7
Сотник
– Когда эта говняная личинка уже разовьется с горошину и ее станет видать, ничего нельзя сделать! – говоривший почти кричал. – Только отрезать руку!
– Успокойся, Удо, – укоризненно произнес Юэ, стряхивая с рукава мундира невидимую пылинку. – Где ты наслушался этих баек?
– Мой брат прошел Первую Южную, – вытаращив глаза, тараторил Удо. – Он там энтого насмотрелся! Половина, говорит, не от бьетов, а от энтого говна померли.
– Вы слишком снисходительны к нему, мой господин, – покачал головой Охай, командир десятки, – его стоит пару раз вытянуть палкой за длинный язык, чтобы не пугал остальных своим трепом.
– Я его вытяну не пару, а сто раз, – пообещал Юэ, – если то, что он говорит, окажется трусливым враньем.
Негромко так сказал, спокойно. Но болтун замолк. Хотя бы на время. Юэ мысленно вздохнул – скорее всего примется за свое, как только он отвернется.
Война оказалась вовсе не такой, как он ожидал. Он еще не участвовал ни в одном бою, но зато совершал бесконечные, малопонятные маневры и получил кучу противоречивых указаний от разных лиц. Не говоря уже о том, что дорога через всю Империю к местам боев оказалась отвратительной – стояла поздняя осень, дороги развезло, люди и животные увязали в холодной жидкой грязи. После того как он получил назначение и смог выехать, Юэ догнал свою сотню уже на половине пути. Встреча оказалась незабываемой: они попытались его ограбить, а Юэ чуть не зарубил своего заместителя – табэя Яо. Месяц наполнился и угас, прежде чем они смогли как-то изгладить из памяти столь постыдный инцидент. Юэ изо всех сил старался оправдать вверенных ему людей отсутствием какого бы то ни было довольствия – обоз с провиантом скорее всего даже не выехал из столицы. А на него свалилась умопомрачительная обязанность кормить, размещать на ночлег
Через три дня Юэ обнаружил, что умеет убедительно лгать. А лгать приходилось всем и постоянно. Своим солдатам, изобретая какие-то мифические депеши о скором приближении обоза. Землевладельцам – о том, что составленные им каллиграфическим почерком расписки следует предъявить убэю уезда, который немедленно возместит весь ущерб от постоя проходящих мимо войск. Крестьянам – что землевладельцы не взимут с них подать с потоптанных посевов и объеденных скотиной лугов. И наконец просто самому себе – о том, что все это в конечном счете оправданно.
Кроме этого, Юэ в первый раз в жизни обнаружил на себе вшей после ночевки в каком-то крестьянском хлеву.
Тем не менее они каким-то чудом умудрялись продвигаться вперед. Дороги пока еще были относительно хороши – путь пролегал по Желтой Равнине, оживленному перекрестку южных торговых путей. Мимо тянулись заболоченные поля с тучами насекомых, перемежавшиеся пологими холмами, на которых лепились сотами глинобитные домики. Порой он отправлял на вылазку самых совестливых – ограбить чей-нибудь огород. Улов, как правило, оказывался жалким: немного старой моркови, лука и репы. Как-то Охай, страшно вращая глазами, зарубил мечом ткнувшуюся под ноги курицу – зрелище было таким, что вся колонна остановилась, не в силах двигаться от хохота. Но в целом Юэ чувствовал, что, по мере того, как его отряд затягивает пояса, его политика становится все более опасной. Вечерами, изучая карту и безбожно привирая насчет расстояния до цели, Юэ ловил себя на мысли, что почти готов сдаться: разве он, в конце концов, несет ответственность за вынужденное мародерство?
К его облегчению, поселения кончились. Дорога почти совсем исчезла, по обеим сторонам вырос лес. Люди повеселели, обрадованные самой возможностью охоты. Юэ тоже повеселел – пусть леса и принадлежали Солнцу Срединной, но и войска принадлежали ему же. А разве можно наказывать леопарда за то, что он съел оленя в императорском лесу?
И они, следует признать, съели не одного оленя. Даже навялили мяса про запас. Дорога была абсолютно пустынной, и иногда Юэ ловил себя на мысли, что забыл, зачем здесь оказался.
Начинавшаяся зима в этих краях была теплой и знаменовалась обильными дождями. Лес перестал казаться таким уж гостеприимным – от земли поднимался влажный, холодный пар, одежда и утварь постоянно была сырой, запасы еды загнивали. Через десять дней пути лес поредел, и впереди блеснула широкая лента реки. Юэ вздохнул с облегчением: они достигли берегов реки Лусань, служившей естественной границей Империи. За рекой начинались земли бьетов. И значит, где-то здесь они соединятся с основной армией. А пока можно разместиться в долине – ветерок даст избавление от москитов, и есть все шансы рассчитывать на улов.
Бьеты напали ночью, неожиданно. Часовые, выставленные Юэ, были убиты маленькими отравленными стрелами, смазанными ядом, – смерть наступила мгновенно. Потом они отыскали их тела. А тогда Юэ только понял, что на него обрушилась палатка. Выпутавшись, он вскочил на ноги и побежал туда, где, потеряв всякую ориентацию, метались его люди. В свете горящего костра они служили отличными мишенями для отравленных стрел, летевших из темного, безмолвного леса. Юэ бросил на костер ближайшую палатку и весь лагерь погрузился в темноту.