Обитель Варн
Шрифт:
сделает, как это вообще происходит?
Рыжий забыл, как шевелиться — близость Лесс парализовала его, превратив в
неодушевленный предмет — подставку для нужд Варн.
Игнат, не спуская взгляда с девушки, забрал гитару у товарища:
— Хочешь, я спою про тебя?
Варн с любопытством прищурилась — что ты можешь знать обо мне?
— Этой песне лет больше, чем моему деду. Наверное, она жила, для того, чтоб ты
ее услышала.
Пальцы парня пробежали по струнам, исторгая тоскливую мелодию.
`Тенью крылья за спиной, в облаках плавник луны режет небеса.
Стая скомкана волной — в этом нет моей вины.
Как одиноко плыть в ночи звездной, пытаясь в шквале различить грозном
свет и родные голоса. Берег — голая скала — столь безрадостен приют сердца моего…
— Откуда ты знаешь? Кто ты? — воскликнула Лесс и устремилась за ответом,
оттолкнув Фодосия. Рука Игната замерла над еще гудящими последним аккордом
струнами. Все окаменели, воззрившись в упавшей на площадку тишине на Лесс, как
на неоспоримый идеал всех норм человечества со всеми атрибутами, включая нимб,
крылья и табличку с параметрами на груди. Но разве Лесс обратила внимание на их
реакцию?
Она подплыла к Игнату и тряхнула его, схватив за плечо:
— Я задала вопрос — ответь.
И получила толчок. Ее отбросило в сторону.
— Урва, — прошипела она, поднимаясь и желая убить брата, посмевшего помешать
ей получить столь важный ответ на столь важный для нее вопрос. Кинулась на него.
Тот увернулся грациозно и немного лениво, усмехнулся и, оглушив Лесс ударом по
лицу, схватил ее за шиворот и взмыл вверх. Она брыкалась, шипела, норовя укусить
его, вырваться, сбежать, но силы были не равны. Он чуть придушил ее, чтоб
снизить сопротивление и, доставив до замка, кинул в слепой проем окна. Лесс
прокатилась по мраморному полу, врезалась в стену, сбивая с нее древнее знамя
усопшей гвардии, и вскочила с желанием отомстить. Она стремительно направилась к
окну и… вновь была откинута к стене. Проем окна был закрыт для нее — ни
витражей, ни стекла, ни пластика, ни единой видимой преграды — и все же ей не
пройти.
Урва, парящий за окном, усмехнулся, глядя в лицо сестры, легко вспрыгнул на
подоконник. Лесс почувствовала себя загнанной и сникла, свесила голову,
сообразив, что без воли вожака проходы из замка не закрывают. И вздрогнула,
услышав неспешные шаги — Бэф нарочно шел к ней через зал, как простой смертный.
Варн так же медленно поднялась и застыла в ожидании, не смея поднять глаз на
вожака.
— Посмотри на меня, — приказал он, останавливаясь напротив. Лесс несмело
взглянула и тут же вновь уставилась в пол под ногами.
— Человек опасен…
— У тебя любой человек — опасен! — неожиданно для себя возмутилась Варн,
вскинулась, приподнявшись над полом, и нервно закружила вокруг Бэф. — Он знает
про меня! Он знает меня! Он чувствует нас и знает, что нас мучает! Он — свой, он
— такой же, как мы, иначе бы он не понимал этого, не знал! Чем он может быть
опасен?! Что он может сделать нам?! Нам!! Он лоялен, он полезен и интересен. Они
могут помочь избавить нас от холода!
Бэф не пошевелился, лишь тихо спросил, когда Варн зависла перед его лицом,
перестав кружить вокруг:
— Ты смеешь кричать на вожака?
Лесс испуганно моргнула:
— Я…
— Ты смеешь указывать мне? — чуть громче спросил он. Лесс задрожала, мгновенно
замерзнув, и рухнула на пол к ногам Бэфросиаста. — Что ты знаешь о людях? Что
ты знаешь о себе, чтоб рассуждать?!
Голос вожака гневным вихрем пробежал по зале, срывая ветхие гобелены и флаги со
стен. Лесс сжалась.
— Встань, — приказал Бэф уже ровным голосом. — Посмотри на меня.
Лесс посмотрела. Тепло карих глаз проникло в каждый уголок ее сознания и
вычистило память.
— Спи сестра, — прошептал Бэф. Лесс сонно качнулась, и упала бы, но сильные
руки вожака подхватили ее, прижали к груди, — спи моя печаль, спи.
Лесс застонала во сне, тяжело вздохнула, опалив грудь Бэф дыханием. И тот
зажмурился от блаженства, услышав в ответ три негромких удара в своей груди.
С ней, только с ней он почувствовал сначала шорох в груди, потом толчок и стук.
И вот счет ударов вырос до трех. И каждый рождал незнакомое чувство — острое,
сильное, странное. Он готов был отказаться ради него от бессмертия, от пьянящего
чувства полета, от самой свободы.
Может, счет ударов будет расти?
Облака разошлись, открывая око луны, и та, взглянув на размечтавшегося Варн,
засмеялась.
Бэф открыл глаза, с досадой покосился на светило — не твое дело! Луна фыркнула и
прикрыла бок одеялом туч.