Обитель зла
Шрифт:
Марчелло медленно сделал несколько шагов вперед и увидел, что в луже крови на полу лежит еще что-то. Глаза Каро, белого терьера, вылезли из орбит и печально уставились в потолок. Вид у пса был такой, словно он так и не смог поверить в то, что с ним произошло. Каро, которого целый день целовали, гладили, чесали, носили на руках и почти круглосуточно кормили разными лакомствами, в первый и последний раз почувствовал руку, которая не сделала ему ничего хорошего, а перерезала горло, как и его хозяйке.
Видимо, какой-то безумец проник в одинокий дом в лесу и зарезал Сару и ее собаку, как скот.
Длинные светлые волосы Сары в беспорядке лежали на подушке и казались
Марчелло затошнило. Он машинально проверил пульс. Сердце его бешено билось. «Надо сесть, – подумал он, – иначе инфаркт у меня случится прямо перед трупом».
Держась руками за стену, он направился к креслу, открыл окно и сделал глубокий вздох. На улице дул легкий ветерок, и теперь ему был слышен легкий шорох листвы.
Марчелло охватила дрожь. От нервного возбуждения он принялся грызть ногти, лихорадочно соображая, что же делать.
Он заставил себя дышать спокойно и посидел еще пару минут, время от времени открывая и закрывая глаза, чтобы не смотреть на окровавленное тело постоянно.
Убедившись, что сердце успокоилось, Марчелло встал и закрыл окно. Он бросил последний взгляд на мертвую Сару, и только в этот момент до него дошло, что он уже никогда больше ее не увидит. Он покинул комнату, схватил свою корзину и вышел из дома. В какой-то момент он задумался, не закрыть ли дверь, но все же оставил ее открытой.
Марчелло пустился в обратный путь. Он шел быстрее, чем обычно, но даже не замечал этого. Мысли его путались. Он был приличным человеком, который никогда, ни перед кем и ни в чем не провинился. Он всегда был пунктуален и корректен. У него никогда не бывало беспорядка и грязи. Он не ругался и был вежлив с каждым, с кем встречался. У него был четкий, каллиграфический почерк, где не было ни единой неясной буквы, а написанные им строчки были такими прямыми, словно он выстраивал слова по невидимой линии. На Марчелло можно было положиться. Если он находил набитый деньгами бумажник, то относил его в полицию, не взяв себе ни единого евро. Своих клиентов он тоже не обманывал и не раздумывая выплачивал любую причитающуюся им сумму страховки. Марчелло был абсолютно законопослушным человеком.
Было лишь одно исключение, одна ошибка в его жизни, но о ней никто и никогда не должен был узнать. Тайна, которую он хотел унести с собой в могилу.
Сара.
Именно поэтому этим осенним утром он принял решение сделать что-то заведомо неправильное. Он чувствовал, что не в состоянии ни продолжать искать грибы, ни отправиться прямо домой. Поэтому он решил купить на рынке пару porcini,белых грибов, которые особенно любила Пиа, выпить в баре двойную порцию граппы [3] и никому не говорить о том, что видел. Ни carabinieri [4] , и уж ни в коем случае – своей жене.
3
Виноградная водка (итал.).
4
Карабинеры, полицейские (итал.).
Он с колотящимся сердцем чуть ли не бежал по лесу, молясь, чтобы его никто не встретил и не увидел.
Было без двух минут девять в ту пятницу, 21 октября 2005 года.
2
Накануне ночью последние посетители убрались из траттории, принадлежавшей Романо, лишь в половине первого. В двенадцать ночи Романо демонстративно налил им по рюмке граппы за счет заведения и подготовил счета, заставив кассу шумно считать деньги и выбивать чеки. Однако парочка пила граппу мелкими глоточками. Молодые люди переплели руки на столе, неотрывно глядели друг другу в глаза и тихо шептали любовные клятвы. Это было все, что смог понять Романо. За годы жизни с Сарой он научился бегло говорить по-немецки и был в состоянии разобрать все, о чем говорят его посетители.
Тереза, его мать, попрощалась с ним в одиннадцать, после того как навела, насколько это было возможно, порядок в кухне.
– Все хорошо? – спросила она как обычно.
И Романо, как всегда, кивнул.
– Если бы что-то случилось, я бы тебе сказал.
Часто бывало, что Сара по вечерам не приходила в тратторию обслуживать посетителей, а проводила вечер и ночь в Casa dйlia strega, своем «доме ведьмы», как она его называла. Она время от времени отправлялась туда, чтобы отдохнуть или без помех поработать над своими рисунками.
– Я просто не могу целый день смотреть, как Тереза перебирает свои четки, – как-то сказала она Романо. – Это сводит меня с ума. А когда она не молится, то болтает разные глупости или осыпает меня упреками. Мне нужно место, где я смогу побыть одна и где никто не будет мне мешать. Ты же меня понимаешь, правда?
Романо только кивнул, но вид у него при этом был несчастный.
Сара часто уезжала, особенно перед началом и после туристического сезона, когда по вечерам в траттории было мало посетителей. Так что и в этот вечер ни Романо, ни его мать Тереза ни о чем не беспокоились.
Когда молодая пара, обнявшись, покинула ресторан, Романо подсчитал выручку. Дневной оборот составил более пятисот евро, и Романо был доволен. Для вечера в четверг в конце октября это было удивительно.
Он погасил свет и запер тратторию. В это время в маленьком городке на улицах уже никого не остается. Было слышно, как вдали кто-то заводит машину, – наверное, молодая пара отправляется домой. Лишь кое-где в окнах еще горел свет. В основном в домах пожилых людей, которые не могли уснуть и проводили половину ночи перед телевизором.
Уличные фонари заливали узкие переулки теплым желтоватым светом, и Романо в который раз испытал радость от мысли, что может жить и работать здесь, хотя ему, конечно, и хотелось зайти сейчас в какой-нибудь бар, где можно было бы выпить вина в компании.
Прямо над тратторией жили его мать Тереза и отчим Энцо, который женился на ней двадцать лет назад. Родной отец Романо был на тридцать пять лет старше Терезы и умер от старческой слабости, когда Романо было двадцать лет. Но и со вторым мужем, с Энцо, Терезе тоже не очень повезло. Хотя он был старше Терезы всего лишь на пять лет, но уже несколько лет страдал хроническим ревматизмом и почти не мог двигаться, а если и мог, то ощущал при этом сильнейшую боль. Большую часть времени он сидел у окна, уставясь на деревенскую улицу, на которой даже на протяжении дня мало чего происходило. Когда ему нужно было общество, он звонил не Терезе или Романо, а Саре. Если она была неподалеку и у нее было время, она сразу же шла к нему. Романо не имел ни малейшего понятия, о чем они могли беседовать часами. Но он знал, что именно Сара придавала Энцо силы выносить ужасную боль и не терять вкус к жизни.