Обитель зла
Шрифт:
Сара и Эльза заказывали пиццу на дом, между ведрами с краской и клеем для обоев хлопали пробками просекко, дурачились, иногда даже потешались над мужчинами, которых нужно посылать к черту, чтобы вести беззаботную жизнь.
Все это очень хорошо действовало на Эльзу, помогало легче перенести боль от разлуки. Она восхищалась своей красивой матерью, которая крепко стояла на ногах, умела посмеяться над собой и, похоже, любую ситуацию могла держать под контролем даже без мужчины. Уму непостижимо, как умело она обращалась с дрелью, с электрической пилой и даже со шлифовальными машинами фирмы «Флекс».
А по вечерам Сара
– Поедем со мной, – говорила она Эльзе. – Я час занимаюсь аэробикой, а потом, перед тем как идти на тренажеры, немного плаваю. Велосипед, беговая дорожка, силовая тренировка – в зависимости от того, к чему у меня есть настроение. А если остается время, я еще захожу в сауну. Все без принуждения и без давления. От этого действительно получаешь удовольствие, это расслабляет. И частенько некоторые из нас поздно вечером встречаются, чтобы пойти куда-нибудь выпить.
Было относительно безопасно делать Эльзе подобные предложения. Сара знала, что ее дочь с глубоким отвращением относится к фитнесу, сауне и всему, что с этим связано. Она просто физически не могла находиться в одном помещении с потеющими людьми, плавать в бассейне, где плавают и другие, те, кто, может быть, еще и тайком выпускает в воду пару капель мочи, или сидеть голой в тесной сауне и вдыхать испарения чужих тел. От одной только мысли об этом Эльзу начинало трясти от отвращения и ужаса. Поэтому, как и следовало ожидать, она с благодарностью и негодованием отказывалась. Естественно, по вторникам и пятницам Сара ездила не в Монтеварки, а в совершенно противоположном направлении – в Сиену. И там она лежала в объятиях мужчины, по которому все еще тосковала ее дочь.
52
Десятого сентября Эльза и Анна вселились в новую квартиру, пятнадцатого сентября у Эльзы начались занятия, а в конце месяца они отметили новоселье. Анну мучила совесть, что Эльза и Сара самостоятельно отремонтировали почти всю квартиру, и в качестве компенсации она взяла на себя организацию праздника.
Эльзе не очень-то хотелось веселиться – без Антонио все казалось ей не имеющим смысла. Поэтому она пригласила только родителей, Сару и Романо. Когда Эди услышал о празднике, то от радости запрыгал по дому и принялся подбрасывать своего кролика, напевая тонким срывающимся голоском: «Эди идет на новоселье – будет веселье».
– Ты не можешь пойти с нами, – сказала Сара, пытаясь поймать бедного кролика, который снова и снова взлетал в воздух и вообще не понимал, что с ним происходит. – Такой праздник не для тебя. Там будет множество людей, которые станут много говорить и много пить. Тебе будет ужасно скучно.
– Эди хочет танцевать, – сказал он и снова подбросил кролика.
– На этом празднике не танцуют. Люди придут только для того, чтобы посмотреть квартиру и сказать Эльзе «добрый день».
– Танцы вечером – это весело, – не соглашался Эди.
Бедный кролик находился в состоянии, близком к коллапсу.
– Прекрати! – закричала Сара. – Неужели ты хочешь убить своего Тигра?
Эди энергично закрутил головой, засунул животное себе под пуловер и шлепнул ладонью по кухонному шкафу с такой силой, что посуда угрожающе зазвенела. Потом он сел на пол и разразился рыданиями. Потоки
– О'кей, Эди, – сказала Эльза, которая как раз зашла в кухню и услышала его рев. – Мне все равно, ты можешь поехать с нами. Я разрешаю тебе быть на моем празднике, и если хочешь, то можешь даже танцевать.
– Ты знаешь, что это будет? – тихо спросила Сара.
– Да. Но мне все равно.
– Глупая мама! – сказал Эди, моментально прекратил рыдать и до противного громко втянул сопли.
Сара пожала плечами и вышла из комнаты.
Множество людей в тесном помещении, шум голосов, музыка и прокуренный воздух – всего этого, как и предвидела Сара, оказалось для Эди слишком много. Он испуганно забился в угол и только громко вскрикивал, когда к нему обращались. Время от времени он испуганно, как побитая собака, ходил по комнате, собирал все соленые палочки, какие только мог найти, и жадно поедал их. К счастью, Эльзе удалось убедить Эди оставить кролика дома, чтобы он поспал, и не брать его на праздник, предназначенный только для людей. Поэтому Эди под своим пуловером давил плюшевого зайца по кличке Том.
Романо в этот вечер был необычайно тихим и умышленно держался на заднем плане. Чужие люди, которые с бокалами стояли вокруг, обмениваясь комплиментами или рассказывая анекдоты, вызывали у него невыносимое чувство одиночества.
Когда Эльза пробилась сквозь толпу, он остановил ее, взял за руку и на секунду прижался головой к ее плечу.
Эльза провела рукой по его волосам.
– Папа, что с тобой?
– Я не знаю. – Он сглотнул, чтобы не расплакаться. – Я желаю тебе счастья, вот и все.
Эльза посмотрела на него и улыбнулась. Потом крепко прижала Романо к себе, поцеловала и снова исчезла между гостями.
Сара стояла возле буфета и, насыпая на тарелки risotto, pasta и insalata mista [82] , одаривала совершенно чужих ragazzi [83] и едва знакомых девушек очаровательной улыбкой.
Единственным, кто, казалось, понимал всю бессмысленность этого вечера, был Эди. От страха он вскрикивал, ел все подряд, прятался по углам и сжимал своего плюшевого зайца. Романо подошел, вытащил его из ниши и обнял.
82
Ризотто, макароны, винегрет (итал.).
83
Юноши (итал.).
– Идем, – сказал он, – давай уйдем. Нам тут делать нечего. Дома ждет твой кролик.
Он взял Эди за руку, и они вместе покинули квартиру.
У Сары было такое ощущение, что присутствующие почувствовали освобождение, когда кричащий, слюнявый и все пожирающий клубок страха в человеческом облике наконец исчез. Атмосфера стала более расслабленной, разговоры спокойнее, и даже Эльза, похоже, наслаждалась вечером.
– Что вы хотите выпить? – спросил Сауро, молодой ассистент врача и знакомый Анны. – Вино, просекко или шампанское?