Обитель зла
Шрифт:
И она вместе с Терезой принялась готовить ужин, надеясь, что Эльза и Эди не будут отсутствовать слишком долго.
Эльза хотела похоронить кролика в оливковом саду сразу же за Монтефиерой, ноЭди не согласился. Там бывало слишком много народу.
– Много людей – глупая толпа, – сказал он.
Он боялся, что кролика при его воскрешении на пути в рай кто-то увидит.
– Много ходят – много видят, – постоянно бормотал он, забираясь все дальше и дальше в лес.
Время от времени
Эльза с трудом поспевала за ним. Она уже предложила ему несколько мест, но Эди каждый раз отказывался.
Через полчаса он свернул влево. «Они станут беспокоиться, – озабоченно подумала Эльза, – а когда в фонариках сядут батарейки, это будет проблемой».
Она уже не один раз прокляла собственную идею похоронить кролика в лесу. Ей было холодно и страшно. Порой она затаивала дыхание, и тогда ей казалось, что она слышит вдалеке хрюканье диких свиней.
Они вышли на просеку, слабо освещенную полумесяцем, и увидели остатки старой caranna [99] , о которой Эльза даже не слышала.
– Ты здесь бываешь? – прошептала она, как будто кто-то мог ее услышать.
– Да-да – хорошо, – пробормотал Эди.
99
Хижина, лачуга (итал.).
Эльза выключила фонарик, хотя ей было жутковато.
– Если ты все здесь знаешь, покажи место, где мы можем похоронить Тигра.
С обратной стороны лачуги был куст вполовину ее высотой. Эльза прикоснулась к нему и почувствовала, что это дрок.
– Да – здесь все в порядке, – сказал Эди и указал на куст.
Эльза послушно кивнула и сунула ему лопату в руку.
– Давай мне Тигра и копай яму.
Хотя ей и было противно, она взяла у него мертвое животное.
Эди копал очень быстро. «Кто знает, чего он только не закопал здесь», – мелькнуло у Эльзы в голове, и она вспомнила свою связку ключей, которые тоже закопал Эди.
Потом они опустили Тигра в яму. Эди сложил руки.
– Всего тебе хорошего в раю, Тигр! – сказала Эльза, а Эди принялся бить себя по лбу, словно пытаясь понять, что происходит.
– В раю лучше? – спросил он, и Эльза кивнула.
– Намного лучше.
Эди зарыл могилу и поставил на нее огромный камень – такой, что Эльза не сдвинула бы его и на сантиметр. В свете карманного фонарика лицо его влажно блестело.
Эльза взяла брата за руку, и они отправились в обратный путь. Эди выключил фонарик. Ему не нужен был свет. Эльзе даже показалось, что в темноте он двигается с большей уверенностью, чем днем.
66
Маленькая пьяцца была безлюдной, когда Эльза с Эди вернулись в Монтефиеру. В кладовке они сняли резиновые сапоги, обогнули тратторию и с заднего входа вошли в небольшой застекленный портик, где Тереза держала в терракотовых горшках растения, не приспособленные к холодам: лимон, мандарин, гибискус, олеандр и молодые кусты роз. Поэтому портик выглядел как зимний сад, в котором, к сожалению, не помещался уже ни стул, ни стол. Плоская керамическая лампа горела, что было необычно. Сара и Тереза выключали ее, когда выходили из портика.
Эльза недоуменно остановилась и принюхалась. Ей понадобилось всего мгновение, чтобы понять, почему в доме так необычно пахло. Это был очень слабый запах дыма, как будто кто-то прошел с горящей сигаретой через портик. – О, как хорошо – мы не одни, – довольно хрюкнул Эди. Значит, он тоже что-то унюхал. Наверное, кто-то зашел к ним в гости с подарком.
Эльза чувствовала себя легко и свободно. Она даже радовалась рождественскому вечеру дома. Словно развязывался один узел за другим, и ее сердце больше не разъедала ненависть. Все хорошо. В этом она была совершенно уверена.
А затем, когда они с Эди зашли в гостиную, оказалось, что он стоит там. Посреди комнаты, высокий, выше всех остальных, но какой-то лишний. Он не улыбался, просто стоял и смотрел на нее. Словно не он, а она была сюрпризом вечера. Все молчали. Сара крепко уцепилась за камин, как будто боялась упасть. Энцо и Тереза сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу, так тесно, как Эльза еще никогда не видела. Романо оперся обеими кулаками о стол, словно готовясь произнести проникновенную речь.
А он стоял между ними на фоне рождественской елки и выглядел как-то беспомощно.
Эльза даже не успела обрадоваться, настолько призрачной была эта сцена. По спине у нее побежали мурашки.
– Амадеус… – прошептала она, и улыбка скользнула по ее лицу. – Амадеус, как здорово, что ты приехал!
Она подбежала к нему, обняла и поцеловала. Он стоял неподвижно и ни на что не реагировал, как она не ответила пару часов назад на объятия матери.
Ей стало страшно.
– Что случилось? – закричала она и вызывающе посмотрела на каждого по очереди. – Что с вами со всеми? Это Амадеус, мой друг.
Она обняла его и прижалась к нему.
– Я знаю твоего друга, – тихо сказала Сара. – Даже очень хорошо знаю.
«Господи, только не надо снова… – мысленно простонала Эльза. – Прошу тебя, не опять…» Но она ничего не сказала, лишь уставилась на мать широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Ты не помнишь… Конечно, ты ничего не помнишь…