Облачное море луны

Поезд бесшумно катил вдаль, сквозь холодный утренний туман, разрезая его плотную ткань ровно напополам. И вскоре за запотевшими стеклами можно было разглядеть синевато-лиловую кромку моря, пирамиды темных голубых елей и пики сосен. Спелёнутое покрывало тумана отступало по мере приближения поезда к назначенной станции. Пассажиры сонной, ленивой рекой затопили платформу. Среди них одинокой фигурой выступила девушка в горчичного цвета драповом пальто, пыльно-розовом колючем на вид шарфе и высоких коричневых сапогах, похожих на те, что предназначены для верховой езды. На правом плече у неё висела сумка из мягкой кожи, из недр которой девушка достала путеводитель по городку у моря. Следовало для начала устроиться в гостинице, передохнуть с дороги, а затем можно будет выйти и осмотреть окрестности. Цель её визита заключалась в поисках некоего артефакта, если вообще можно было так назвать текущий объект, и все же именно за ним она приехала в это отдаленное, будто бы оторванное морем и горами от остального мира место.

В нескольких метрах от

станции вверх по склону змеилась асфальтированная дорога. По бокам там росли низкие склоненные от непрестанно дующего бриза кустарники, местами прореженные жестяными указателями и старинными черными фонарными столбами. Несколько машин сигналили девушке по пути, но не одна не затормозила, чтобы обратиться с предложением подвезти. Примерно через полчаса прогулки легкий солоноватый бриз окончательно разогнал промозглый туман и небо засияло чистым бирюзовым океаном безбрежности. Опаловый солнечный диск то и дело возникал над верхушками сосен и елей, растущих в большом количестве на другой стороне городка. Далекий источник тепла и света играючи целился с высоты своего пьедестала увы короткими лучами. К нему присоединились рассыпавшиеся по округе, будто бусины с порванной нитки, птичьи трели. Девушка слабо улыбнулась, для верности на ходу заглянув в путеводитель с закладкой-открыткой на нужном развороте. Подъем на холмистую местность оказался утомительным, но в тоже время приятным из-за обозначившихся видов, птичьих перекличек, хрустко-прохладного воздуха и бирюзы неба, в миг ставшей по краям кружевной от наплывших облаков. На встречу ей попались пожилая женщина с весело лающим псом на поводке, молодой бегун в больших наушниках и группка школьниц в черных дутых куртках, точно стайка галок, галдящих о всяком разном, важном и не очень. Чем выше она пробиралась к местоположению гостиницы, тем удивительней ощущалась действительность, открывшаяся её пытливому взгляду. Отдышавшись девушка поправила развязавшийся шарф на шее и обнаружила прямо перед собой еще один указатель, на этот раз с названием гостиницы. Здание предстало однотипным, серо-белым бетонным прямоугольником со стеклянными раздвижными дверьми. В холле было тихо, зелено от огромных древовидных папоротников и монстер в керамических горшках. От создаваемой ими тени ощущалась щекочущая прохлада и было впечатление, будто оказался в оранжереи ботанического сада. Зарегистрировавшись и получив карточку от дверей номера, девушка решила выпить чего-нибудь горячего в кафе-ресторане на втором этаже. Это оказалось довольно небольшое, уютное место с огромными панорамными окнами с видом на морскую гладь и далекие пики гор, как будто бы взявшие её в плен. За столиками расположились постояльцы. Из динамиков лилась джазовая композиция. Перемалывались звучно зерна кофе, жужжала машинка для варки, звенела печка, выпускающая соблазнительные ароматы свежих круассанов и булочек с корицей. Девушка заказала у барной стойки кофе со сливками, дождалась когда его сделают и взяв чашку направилась к свободному месту, желательно у окна. Она чувствовала, что за поездку сюда немного промерзла, отчего пальцы на руках сильно побелели, точно мрамор.

– Летта? – позвал её кто-то по имени.

Девушка в горчичном пальто с развязанным пыльно-розовым шарфом уставилась на сидящего около окна парня. Он был одет в полосатый свитер без горла, шерстяные синие брюки и походные ботинки. Его открытое светлое лицо с карими глазами выражало потрясение, быстро сменившееся на задорное удивление и улыбку, вызванную им. Эмоции сменялись на этом красивом лице, точно страницы книги или журнала с фотосессией. Он махнул ей изящно кистью, приглашая за свой столик. Летта подошла к нему острожным шагом, натянув на лицо маску суровой богини войны.

– Привет, Ван, – всё что она сказала парню в полосатом свитере с глуповатой по её мнению улыбкой.

– Привет. Не ожидал встретить тебя здесь. Присаживайся скорее.

Летта тяжко вздохнула, явно будучи не в столь живом восторге от встречи, как Ван. Он смущенно откашлялся, поерзал на стуле и отпил из чашки китайский зеленый чай. Рядом стояла опустевшая тарелка с хлебными крошками.

– Давно не виделись, – отойдя от шока, продолжил Ван. – Ты всё также занимаешься фотографией как?..

– Да, – не дав ему договорить, вставила Летта, сдунув сбившуюся плотную челку со лба. – А ты пишешь для журналов фэнтези?

Она нахмурилась, быстро добавив:

– Не мой жанр.

Ван опустил голову, коротко отсмеявшись, затем резко посмотрел на Летту. Оба испытывали неловкость, уязвимость друг перед другом. Летта чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего пила мелкими торопливыми, словно птичка, глоточками кофе. От тепла и уюта кафе-ресторана девушка немного расслабилась, сняла шарф и пальто, повесив их на спинку алюминиевого стула.

– Пишу, – наконец ответил Ван, вновь стараясь привлечь её внимание. – Не только фэнтези, иногда приходится строчить грошовые ужастики и мистические новеллки на заказ. Сейчас я вроде как числюсь в отпуске, но честно скажу, отпуск или отдых для меня это в первую очередь смена деятельности. Сбор материала проще говоря.

Летта делала вид, что её нисколько не интересует жизнь и работа Вана. Случай из-за которого они прекратили общение всё еще властвовал над сознанием девушки и она старалась отрешиться от малейшего упоминания связей с ним.

– А ты какими судьбами в этом краю? Говорят, в елово-сосновых борах можно наткнуться на присутствие потусторонней силы. Призраки, духи, даже элементали… Видишь ли, ель сама по себе древний символ – храбрости, смелости (до дерзости, безрассудства), приподнятого состояния духа, верности, бессмертия, долголетия, надменности, царских достоинств, – он окинул внимательным,

цепким взглядом писателя отрешенную Летту. – Многие народы садили ель на кладбищах и во дворах храмов предков – это должно было предохранить тела усопших от гниения и разложения, а живым принести счастье и удачу. Такое утверждение обусловлено тем, что ель связанна с миром умерших, также ель – дерево иного мира, оно связано с культом предков.

Последнее предложение явно возымело положительный эффект на девушку. Она поставила медленно на блюдце чашку, склонила голову набок, обратив куда более осмысленный взгляд на Вана.

– Тебе бы лекции читать, – уколола она его. – Однако, спасибо.

Ван недоуменно приподнял бровь.

– Хочешь сказать, что из-за этих баек ты здесь?

– Встречный вопрос к тебе, Ван. Хотя, ты уже ответил на него неосознанно, когда выпалил со знанием профессора о елях и призраках. Уму непостижимо…

– Постой-постой, – шутливо подняв руки вверх, отозвался парень. – Неужели, ты решила продолжить начатое Нилом?

Летта поджала губы, отвела потускневший взгляд к окну. Второй этаж гостиницы – не так уж высоко, в отличие от того здания, откуда сбросился Нил. Дотянуться до облаков, ощутить их аромат… Безумие, почти утопия со своими чудесами…

– Я хочу закончить его проект, – сухо ответила в итоге Летта, допив кофе.

***

В номере царил порядок, минимализм и запах холодного ладана с лилией. Летта сразу расслабилась, повесила пальто и шарф на вешалку, прошлась в ванную, вымыла руки и ополоснула серьезное лицо. Присутствие Вана несколько выбило её из колеи, но когда она обращалась мысленно к захваченной с собой незаконченной фотокниге Нила, то сразу забывала о назойливости, с которой Ван вел беседу. В прошлом они учились вместе в колледже, затем между закадычными друзьями Нилом и Ваном произошел раскол. Летта не спрашивала, являлась ли она причиной разлада. Её занимала фотография, процесс создания коллажей, декорации для фотосессий, поиск необычных локаций, освещение, экспозиция… Она не замечала взглядов Вана, так как была околдована способностями Нила, его жаждой запечатлеть на снимках невиданное ранее. У них нашлось общее дело, общие устремления, общие темы для разговоров, общая страсть к друг другу в том числе. Эти отношения стали центром во вселенной. Ван при своей привлекательной и явно модельной внешности ненавидел фотографироваться, участвовать в постановках, не разбирался в освещении и выборе цвета для фона. Он вечно следил за понравившимися ему людьми, шуршал, как мышь, ручкой в блокноте, именуемом «бортовой журнал», или стучал по клавиатуре нетбука с сосредоточенностью маньяка. Многих забавляла эта его манера поведения. Ван хотел быть эксцентричным, он и становился, обрастая легендами в биографии. Несколько его рассказов о фейри, саламандрах, полтергейстах и драконьем жемчуге, тритонах, влюбленных в рыбачек-ныряльщиц уже тогда публиковались малыми тиражами на серой, газетной бумаге с сюрреалистическими обложками, больше подходящими для комиксов. Популярность набирала головокружительные обороты, время отсчитывалось отныне по километрам на спидометре и количеством выпитых стаканов коктейлей со специфическими названиями и таким же эффектом. Ван выхватывал удочкой детали, черточки своей главной музы, позже пытался отыскать, как тот самый драконий жемчуг, похожее в стайках скучных Галатей. Нил отвешивал ему поклон, но лицо его оставалось замкнутым, взгляд отстраненным, душа замерзшей…

А потом произошел тот роковой случай. Вечеринка выпускников, громкая б'yхающая по макушке музыка, хайболы на любой вкус, полумрак, мутная взвесь сигаретного дыма, невнятные разговоры и взрывы смеха. Летта стояла со стаканом клубничного хайбола около дверей на балкон. Там было прохладней, чем в центре или у стола с напитками и закусками. Жалюзи цвета слоновой кости разрезали свет и мрак в равной пропорции. Огромный желтый глаз луны приблизился к земле и следил за мини-вакханалией бывших студентов. Нил с кем-то спорил насчет фото-выдержки и ракурсов. Летта заскучала, глядя в центр комнаты, как будто сквозь толпу танцующих, напомнивших ей мурен, атаковавших рыбачку-ныряльщицу за драконьим жемчугом, из сказки Вана. Отрешенная от земных тягот, жаждущая отыскать заветную жемчужину рыбачка по всем чертам напоминала саму Летту, что её и возмущало, и восхищало одновременно. В тот самый момент, когда она вспомнила про отсылку из сказки, её автор появился на пороге комнаты в компании девушки с каштановой стрижкой каре, делавшей её голову круглой, словно лесной орех. Ван представил девушку как свою протеже, почитательницу и ученицу. Титулы, насколько их любил называть Ван, сыпались будто бы из рога изобилия. Безымянная девушка смотрела на автора снизу вверх с щенячьим восторгом, напоминала своим видом нимфетку, обманчиво неопытную и милую. Плюшевые собачки тоже бывают милыми… Летта скривила накрашенные лаконичной алой помадой губы в усмешке, снова поймав на себе цепкий, проницательный взгляд Вана через всю комнату. В нем были страсть, азарт, любопытство, узнавание, высокомерие, и даже хладнокровие хирурга перед операцией. Он совершал это наблюдение с заметным постоянством и она ничего не могла с этим поделать, ведь кроме как взглядом, Ван не нарушал уединение Летты, не вторгался, ничего не предъявлял. Тем не менее его взгляды были красноречивее прикосновений. Он рвал ей душу этими своими сказочками и героинями, списанными фактически с неё. Быть прототипом для его рассказов все равно что подопытным кроликом перед ученым. Запретить ему это делать Летта не посмела, ведь ей неожиданно польстили образы, которые он создал на основе своих заметок о ней. Больно было оттого, что кроме Вана никто и никогда еще не удосужился так проникновенно передать суть Летты. Даже Нил посредством фотоснимков…