Облачные Люди
Шрифт:
Но церемониться они не стали.
Боевик в спортивках выстрелил, должно быть, целя мне в голову. Я же рефлекторно, прикрывая телом заднее сиденье, где сидел малыш, приподнялся. Поэтому пуля попала мне в левую дельтовидную мышцу.
Стресс притупил боль, и я без промедления открыл ответный огонь.
Очевидно, боевик не ожидал такой скорости реакции. Моя пуля попала ему аккурат между глаз.
Из-за шума заплакал Пашка. Я обернулся и увидел, что Иван уже отстегнул ребёнка и опустил его в ноги, на пол, нависая над ним, как живой щит.
Ирина
Удивительно, но даже пёс лежал неподвижно, спрятавшись в багажнике, лишь тихонько поскуливая. Хотя обычно, насколько я знаю, собаки очень бурно реагируют на такие происшествия. И лишь один из котов шипел в переноске.
Всё это я уловил в мгновение, быстрым взглядом окинув салон.
Я выбрался наружу. И тут же обнаружил, что боевик, к сожалению, был не один. Чьи-то ноги в кроссовках виднелись из-под кабины.
Пользуясь моментом, я прострелил невидимому сообщнику нападавшего стопу. Раздался крик. Тот не смог удержать равновесие и растянулся на земле. Его голова была прикрыта колесом, но это не помешало мне прострелить ему колено и левый локоть. Крики перешли в стоны.
И тут я услышал ещё один выстрел — сзади.
«Тойота» затормозила сразу за нами.
Целились не в меня. Когда я понял, куда именно, у меня перед глазами появилась красная пелена, и в дальнейшем я уже не полностью контролировал свои действия.
Кто бы ни сидел в «Тойоте», он решил избавиться от нас всех разом, прострелив бак нашей машины, видимо, рассчитывая вызвать возгорание.
Рядом с пассажирской дверью стоял амбал, тоже в спортивках, и целился в меня из ПМа. Однако я оказался проворнее, вогнав в него две пули — одну в сердце, другую в голову.
В машине было ещё трое. Очевидно, они не ожидали такого отпора, но всё же начали реагировать. Водитель спрятался за торпедой. Оба пассажира одновременно рванули наружу. В одного я попал с первого раза — тоже в голову. Второй скрылся за кузовом, и даже успел сделать пару неприцельных выстрелов в мою сторону. У него тоже был древний ПМ. Что ж. Пускай расстреливает боекомплект — не жалко. В магазине ПМа двенадцать патронов, тогда как мой «Удав» вмещал восемнадцать. Весомое преимущество.
Человек в экстремальной ситуации склонен воспринимать любое оптическое укрытие как защиту. Но «Тойота» не была бронированной и скромный по толщине металл двери не мог лишить пулю «Удава» убойной силы. Водитель, видимо, об этом просто не думал. За что и поплатился.
Стрелял я, конечно, не прицельно, лишь примерно прикинув его возможную позу в укрытии. Поэтому ему пришлось помучится.
Когда водитель закричал и застонал, боевик, скрывшийся за кузовом «Тойоты», рискнул высунуться. И это было последнее неудачное решение в его жизни.
Покончив с непосредственными угрозами, я подошёл к простреленной водительской дверце и рывком распахнул её.
У водителя было прострелено лёгкое. И, похоже, пуля застряла внутри, не достигнув сердца. Уже развивался пневмоторакс: он лихорадочно,
Если не оказать первую помощь — он должен был умереть в течение пяти минут, по моей оценке.
Я приставил ствол пистолета к его виску. Он всё ещё понимал, что происходит, пытался что-то сказать. Но у меня перед глазами всё ещё висела кровавая пелена. Одна только мысль о том, что Пашка мог оказаться в огненной ловушке лишала меня каких-либо следов сочувствия.
Я нажал на спусковой крючок. После этого огляделся.
Ваня уже вышел из машины и, держа перед собой пистолет, подбирался к фуре.
Боевик, которого я подстрелил, видно не было
Я бегом догнал Ивана и мы одновременно с двух сторон обежали фуру.
Раненый боевик пытался заползти в кабину, и это у него почти получилось. Спасая себя, он не пытался стрелять по нам, хотя имел такую возможность. Его оружие валялось рядом, на асфальте.
Я схватил его за ногу и стащил со ступенек. Он заорал, когда ударился простреленной рукой. И продолжал орать, пока я не навёл на его лоб ствол своего «Удава».
— Если хочешь жить, вот сейчас не ври, — сказал я спокойно.
Боевик перестал орать и быстро закивал головой.
— Скупщик слил? — спросил я, таким же спокойным, отстранённым тоном.
Я видел внутреннюю борьбу в его глазах — стремление соврать боролось с желанием поверить в моё обещание сохранить ему жизнь. Предсказуемо победило второе.
— Да, — ответил он.
И я тут же убил его, очередной пулей в голову.
Только в этот момент меня немного отпустило. Я почувствовал боль в простреленном плече и зажал рану ладонью, которая тут же стала влажной от крови.
Ваня удивлённо посмотрел на меня.
— Думаешь, он соврал? — спросил он.
— Нет, — я отрицательно мотнул головой, — он сказал правду.
Что бы там ни говорил тот хмырь из Хаоса, который захватил наш с Ваней родной мир, восстанавливался я далеко не мгновенно. И боль была очень сильной.
Когда адреналин схлынул, я понял, что держался, похоже, только на нём да на кортизоле.
Кое-как доковыляв до машины, я рухнул на переднее пассажирское сиденье.
Ирина перебралась назад, к сыну, но, увидев меня, вышла из салона и зачем-то направилась к багажнику, где копалась какое-то время, о чём-то разговаривая с собаками.
Иван, обыскав грузовик, тоже вернулся.
— Как ты? — спросил он, наклонившись над пассажирской дверцей.
Я уже собирался ответить, но Ирина меня опередила.
— Фигово он, не видно что ли? — раздражённо бросила она, — отойди. Мешаешь.
Я с удивлением посмотрел на неё. Ваня, опешив от напора, отступил в сторону, не сказав ни слова.
В руках у Ирины была аптечка. Она плюхнула её на крышу машины и достала оттуда ножницы.
Я даже успел удивиться: откуда в автомобильной аптечке ножницы? А Ирина продолжала командовать. Она протянула ножницы Ивану и сказала тоном, не терпящим возражений: