Облака по небу проплывали…

Мустафина Ульвия

Прогулка с палою листвой,и омертвевшей, и засохшей.Ей все-равно, что я – прохожий.Иду, и под моей стопойлишь легкий хруст раздастся сноваи оживит, теперь суровый,осенний сумрак. В тишинеиду пустынною дорогой,и хорошо, что нет людей.Здесь царство лиственных смертей,здесь царство смерти над природой.Покорно засыпает день.Покорно отступает лето.Все меньше солнечного света.Пока, до встречи, до весны.Октябрь 2005 Сырой

рассвет – это когда солнце есть, но его не видно.Оно далеко-далеко от земли, от бесконечно моросящего дождя,от сырости, от плотного беспросветного слоя облаков.Сырой рассвет – это один из тех дней, когда природа не утешает.Когда облака – это огромная тяжелая плита, которая давит на грудь,на мысли, на сознание. Ты отчаянно пытаешься сдвинуть ее,скинуть с себя, изо всех сил, разрываясь, захлебываясь,стирая в кровь пальцы, ломая ногти, чтобы только вдохнуть полной грудью,чтобы только увидеть свет, но она не поддается.И ты лежишь, придавленная этой огромной серой массой,безмолвная, беззащитная, бессильная…У меня сложное отношение к осени. Я люблю ее. Я ее ненавижу.Сегодня она улыбается, а завтра кричит от боли, и я вместе с ней.Тяжело. Вы знаете, что такое осень? Это болезненный переходный период.Это конец. Это начало.Каждый год она умирает, и я вместе с ней, часть меня.Сырой рассвет – это когда жизнь уходит,а остается серая безжизненная пыль. Серое небо, серые дома,серые улицы, серый асфальт, серые лица и взгляд тоже серый.Сырой рассвет – это когда сырость там, в глубине,постепенно скапливается в вязкое озерцо с черной неподвижной водой.Холодно. Тихо. И хронически не хватает солнца, чтобы выпарить из себявсю эту накопившуюся сырость, эту тяжелую свинцовую грусть.Но солнца нет. Который день идет монотонный тоскливый дождь.Сырой рассвет – это когда надежда на горизонте тоненькой бледной полосой.Ее почти не видно, но она есть. Она пробьется. Надо только потерпеть.Терпение. Это слово как неприятный звук, гвоздем по стеклу, как оскомина.Не говорите мне, что надо потерпеть. Я отравилась терпением.Сырой рассвет – это когда, не выглядывая в окно, ты бессмысленно уставишься в какую-либо точку и повторяешь: «Пустота… пустота… пустота».Ноябрь 2005 Я вчера разбилась о стекло,Попыталась вылететь на волю…И теперь по каменному полуускользает зимнее тепло.Я разбила хрупкое стекло,И вокруг меня его осколки…Только мне так тягостно и горькоопираться на одно крыло.Я смотрю на небо, отвестивзгляд от светлой полосымне не хватает силы…Но темнеет день необратимо,Остываем в каменном плену.Ноябрь 2005

Смотрю на мир сквозь синее стекло,на мир, покрытый снегом, тишиною.Смотрю на мир, и где-то надо мноюворонья стая кружит и, ничемне потревожив сон невинного младенца,куда-то улетает. Сотни серых стен,за ними жизнь, наполненнаястаростью и детством,спокойно спит, не ожидая скорых перемен.Январь 2006Все четыре стоптаны стороны,А над старой могилою вороны.В чем душа только темная держится,А они все смеются да тешатся.Скоро крест уж с землею сравняется,А они все над ним потешаются.Да с бессовестных требовать нечего,Своенравные, вольные, вечные.Служат песней они надмогильною,Чью-то душу тревожат бессильную,Чью-то жизнь, и пожить не успевшую,прикрывает земля отсыревшая,И никто не зайдет в эту сторону,где беснуются черные вороны.Февраль 2006 Боль проходит, но надорванным нервомобостряются чувства и страхи.Боль проходит ни последней, ни первой,и тенистые крылья в размахенакрывают бесплодную землю,что немало смертей повидала.Боль пройдет ни последней, ни первой,чтобы все начиналось сначала.Июль 2006Четырехугольником серых стендавит жизненный приговор.Не предвестником перемензарешеченных окон узор.И за каждым сидит лицо,Нет, скорее, подобье лиц,у которых на сердце свинцомтень священников и убийц.По другую сторону свет,Но приникших к железным прутамтак манит упоительный бредпредаваться безумным мечтам.И в погоне за горсткой лжи,лжи во благо или во вред,полагают, что могут жить.Только небо для них в просвет.Июль 2006 Земля надорвалась от злостии больше не дышит покоем.Лежат перебитые кости,покрытые горькою солью.О сталь обжигаются слезыбессилия, гнева и страха.Под давящим гнетом угрозымир в горечи тает как сахар.И сладкая лужица благаничтожна в сравнении с морем,живущим всей дикостью адаи всей человеческой болью.Июль 2006 Босоногое мое счастье,Убегаешь, я за тобою.За тобою не успевая,остаюсь за твоей спиною.И опять между нами воздухзвонким смехом твоим наполнен.А по мне, лучше смех, чем слезы,Ты заплачешь, мне будет больно.Так вот я и живу, скитаясьпо лесам и степным дорогамза своим беззаботным счастьем,и поэтому босоногим.Сентябрь 2006 Аллеи сумрачного одиночества гуляя вдоль,И соглашаешься, и пререкаешься с самим собой.Когда все бренное и приходящее оставим там,Чем мы согреемся и что останется в итоге нам?Все возвращается, и время верное придет потомТех, кому верили и с кем делились мы своим теплом.И нам самим же выбирать теперь, что будет там,Чем мы согреемся и что останется в итоге нам.Сентябрь 2006 Большинство людей не верит в сказки,и они в какой-то мере правы.Существо реальности так вязко,что засасывает детские забавы.Детский смех сменяется насмешкой,за которой прячется натура,Может быть, мы от того и грешны,что вживаемся в свои карикатуры.Может быть, нам следует иначе,ведь природное когда-нибудь проснетсяи ворвется в нашу душу детским плачем,жадно верящим, что небо отзовется.Сентябрь 2006

Синее, синее, синее море,в грудь отдающий простор.Пересыпался песком на ладонинаш незатейливый спор.Ангелы с синими, синими крыльями,мерно паря над водой,мягко тревожили воды чернильные,наш дополняя покой.Воздух прохладный, но солнца по-прежнемунежный струящийся светТонко вплетался во смех безмятежноголета… улыбкою вслед.Сентябрь 2006