Облака
Шрифт:
Так сказал юноша, и не в силах сдержать рыданий, бросился к замку. И шептал он сквозь слезы:
– Прощай же юность, прощай вся жизнь! Прощай, прощай на веки, моя первая и единственная любовь!
А дева вновь лебедью стала, взмыла в небо, да оттуда услышал несчастный юноша ее плачущий глас:
– Знай же, что никогда, никогда не забыть мне тебя. И вдруг, запела:
И лишь на мгновенье встреча - с тобой,
Нам небо, судьба подарила,
Ах, лишь на мгновенье - прощай дорогой,
И знай, как тебя полюбила!
Мы в жгучей
И ждет нас разлука веками,
И знаем, что чувство, внутри нас горя,
В боли изольется стихами.
Ах, лишь на мгновенье... теперь - пустота,
Да года печали, тоска, друг, да мгла,
Но память останется ясна, чиста,
Любви в ней горенье - память светла.
В мгновении - вечность,
Любовь в нем одна,
Пройдет жизни течность,
И новая встреча нам будет дана.
Так пела прекрасная лебедица, взмывая все выше и выше, улетая следом за матушкой-Луною.
Она летела и плакала - слезы вырывающиеся из очей ее, падали к земле крупными жемчужинами. А те, кто просыпаясь на той печальной заре, слышали ее пенье - сами плакали, ибо так глубока была небесная печаль лебедицы. Никто на этой земле не смог бы спеть так, как то пела она.
А юноша... Юноша бежал по тропинке, навстречу своей судьбе и тоже плакал.
Но, не смотря на предстоящие мученья - светло было у него на сердце, ибо он Любил и ничто не могло сокрушить этого чувства".
– Вот такая вот сказка.
– говорила голосом печальным и спокойным Катя, наблюдала, как, кружась, нежно касаясь друг друга, шепча слова прощанья, падали два кленовых листа: один - тепло-златистый, как солнце пред закатом; второй - словно небо, в тот час, когда заря обретает полную силу.
– Ты плачешь...
– нежно молвила Катя, когда взглянула на Машеньку и увидела, как по личику ее одна за другой, плавно катятся большие, как слезы лебедицы, переливающиеся солнечным светом, слезы печали.
Машенька улыбнулась сквозь эти слезы, и такая - была подобна, родившийся где-то за бездной веков и миров - девочке, самой Руси-святой, какому-то небывалому сну, чему-то столь прекрасному и чистому, к чему жаждется всей верой души стремиться.
И эта девочка с дочерней любовью, любуясь Катей, шептала:
– Что же это было?... Что же это за чувство... Оно такое, как облако... как вон-то облако.
– Машенька кивнула на часть величавой сине-белесой горы, которая росла в небе над полянкой.
– Неохватное, все наполненное образами. Сколько образов в этой горе? Не счесть. И не опишешь это облако. Так же и чувство - кажется, только часть его увидела, но и ее только представит могу, а словами не выразить... Катя, Катенька, сестричка - как же хорошо, что мы нашли друг друга! Какой же прекрасный, хоть и печальный сегодня день!... Я... Катенька, знаете, сегодня, пока ваш рассказ слушала, да на лес любовалась, так ясно, как никогда раньше почувствовала - как же прекрасна жизнь! Бесконечно много в ней неизведанного и прекрасного... А, слезы... Да, я плачу, но мне, если можно так сказать - нравятся эти слезы. Они, я чувствую, делают чище... Прекрасные, такие прекрасные, как этот листопад чувства!
Незаметно подошел, и вот счастливо рассмеялся Петя:
– Что это вы тут расплакались? Смотрите-ка, что я нарисовал!
Мальчик протянул лист, на котором весьма умело отображен был осенний пейзаж. Все так - только вот под кленом сидели, сложивши крылья два лебедя с печальными глазами, один - черный, другой - белый.
– Я всю сказку услышал.
– улыбался мальчик, и по мокрым бороздкам на щеках его видно было, что недавно он тоже плакал:
– Катя, а чем все это закончилось?
– спрашивал Петя, после того, как выслушал похвалы, и наставления в том, что ему обязательно надо учиться развивать свой художественный талант.
– Чем закончилось...
– Катя вздохнула.
– А закончилось тем, что они встретились. Ведь, если двое любят друг друга, если это настоящая Любовь, то в окончании, какие бы не ждали их испытания, они все равно встретятся. Нет ничего, что может сломить истинную Любовь. Как вознесла она этого Юношу, а слезы девы-лебедицы были столь прекрасны, что обращались в жемчуга.
– А, ведь, все это правда было?
– спросила Машенька.
Катя вновь вздохнула, протянула свою ладошку, и на нее тут же лег кленовый лист.
– Сказка - не ложь, но этого, может, и не было в нашем мире. Ведь существует великое множество миров и то, что кажется невозможным в одном мире, то известно всем в одном из этих, бессчетных миров. А сказки - то прекрасный листопад, летящий из космических бездн. Стоит только протянуть душу к небу и вот уже лист-сказка пала туда.
– Но чем же отличает ложь от сказки?
– А ложь - это то, что мы ручищами из грязи подхватываем, да себе по языкам, ради мелочной выгоды, размазываем...
Но договорить, чем же сказка отличается от лжи Катя не успела: на полянку с громким урчанием, точно он в рай попал, вбежал Томас, а следом за ним прихрамывая, маленький рыжий песик, которого издали приняли за лисичку, и еще одна - маленькая, беленькая собачонка, с быстрым веселым хвостиком.
Все эти звери замерли, а потом Томас, выросший за эти месяцы почти вдвое, бросился к своей хозяйке, стал тереться ей о ноги. Собачки же - Джой и "Белая", смущенно потоптались в отдалении, но тут их подозвала Машенька и они, виляя пушистыми хвостиками бросились к ней. Джой лизнул ее в нос, а "беленькая" ткнулась в руку.
Катя же гладила Томаса, а он все терся об нее да урчал.
– Где же ты был все это время, миленький мой?
– прошептала девушка, и с надеждой взглянула в ту сторону, откуда выбежали эти зверьки.
Она ждала, что выйдет Он - юноша имени которого она не знала.
Падали, падали печальные листья. Лес тихо вздыхал, шелестел по всей свой глубине, а в небе, прощаясь с родимой землею, с теми лугами и лесами, где провели они счастливые весну и лето, улетали темными стаями птицы.