Обломок империи
Шрифт:
Или вздохнула.
— Вот в чем дело. Они подойдут к Орбитальным Системам Обороны не ранее чем через двадцать минут. Как только они будут там, твоя Шикста обожжет им слегка перья и отправит в путь.
Синклер выпятил челюсть.
— Я полагаю…
Или улыбнулась.
— Почему бы тебе не пойти со мной. У меня есть, что показать тебе. И я уверяю тебя, это лучше, чем спать на той скамье в твоем ЛС.
Синклер бросил на нее скептический взгляд, и она рассмеялась.
— Синклер, ты теперь важный человек. Пойдем.
Она взяла его за руку и повела в свою квартиру. Он последовал за ней в спальню, где она оставила его, а сама вошла в гардеробную. Она схватила куртку и надела на бедра свой пояс с оружием. Когда она вышла, она застала его с любопытством осматривающего ее нарядную спальную платформу и подавила улыбку.
— Что насчет Арты? — спросил он, как будто для того, чтобы переключиться на другие мысли.
— Она беспокойная женщина, — невозмутимо ответила Или. — Ты знаешь, что Седди сделали с ней. Они запрограммировали ее ум убивать любого, кто попытается заняться с ней любовью. Ты знаешь, как она привлекательна.., эта женщина притягивает мужчин, как эштанских пчел к нектару.
— Ты используешь ее, чтобы убивать людей.
— Ты обучаешь солдат, чтобы убивать миллионы. — Или нажала на пластину запора, и они оба прошли в трубу лифта. Вместе они спустились. — Скажи мне кое-что. Ты когда-либо думал о морали войны?
Синклер издал резкий лающий смех.
— Думал ли я? Конечно! Это мучает меня.
Они вышли, когда поле гравитации высадило их в подвале. В воздухе дурно пахло пылью и бетоном. Или указала жестом на пневматическую капсулу и уселась рядом с Синклером. Он, казалось, не обратил внимания на прикосновение ее бедра на узком сидении. Или нажала на рычаг управления и, когда крыша опустилась над ними, они проскользнули в темный тоннель.
Или рассматривала Синклера в голубом тумане освещения кабины.
— Тогда позволь мне задать вопрос. Тебе не нужно отвечать на него прямо сию же минуту, если не хочешь. Что в действительности более оскорбительно в нравственном отношении: нанять убийцу, чтобы убить политического соперника, который, если назначен на важный пост и будет проводить политику, вредную для народа… Или более оскорбительно попросить простодушного фермера в одной империи убить ему подобного в другой? Оба фермера — хорошие люди, которые любят свои семьи и детей и не хотят ничего, кроме как зарабатывать на жизнь, выращивать свои зерновые, и стареть в мире.
— А тот чиновник, которого ты убила? Он не заинтересован в том же самом?
— Конечно, заинтересован, но он хочет делать это за счет других людей, которые едва сводят концы с концами. Если ему придется разорить пару фирм по пути или выселить людей из домов, чтобы подготовить новое административное здание, которое никто не арендует, разве это его волнует? В основе жадность и выгода.
Он кисло улыбнулся.
— Я слышал этот аргумент раньше. Гретта, Мак и я обычно интересовались этим, а не преимуществами убийства. — Синклер внезапно выпрямился со странным выражением на лице.
— Что-то не так?
Он медленно покачал головой.
— Нет. Ничего. Я вспомнил, что когда-то слышал об односторонней теории познания.
— То, что мы узнаем, представлено односторонне.
— Вот именно. Но в отношении твоего вопроса морали, здесь есть разница. Когда ты убиваешь своего политического соперника, ты полагаешь, что знаешь лучший выход для всех. Ты берешь на себя роль Бога.
— Очень хорошо сказано… Я-то, как правило, знаю интимные подробности личности соперника. Я не устраняю угрозу небрежно.
— Как Брайан Хак?
Или сплела пальцы рук, чувствуя легкое раскачивание капсулы, пока она мчалась на своих сверхпроводящих магнитах.
— Что ты знаешь о Макрофте?
Синклер пожал плечами.
— Я был слишком занят другими вещами, чтобы беспокоиться о…
— Тебе следует, — тихо сказала она ему. — Макрофт агитировал за военный переворот. Скоропостижная смерть Хака заглушила частично его пыл, но он твой враг, Синклер.
Синклер глубоко вздохнул и сгорбился на сиденье.
— У тебя всегда есть ответ, не так ли, Или?
Она взяла его за руку.
— Ты думаешь, я действительно презренная? Да, я использовала Арту, и ты мог бы сказать, что она является орудием, но у меня было две возможности. Я могла оставить ее или отправить в анатомические лаборатории, куда всегда отправляют наемных убийц Седди. Тибальт бы настоял на этом.
Или увидела, как он напрягся, его лицевые мышцы подпрыгнули на угловатой челюсти.
«Да, Синклер, я-то знаю твои слабые места. Ты не будешь задавать мне снова вопросов об Арте, да?»
Пневматическая капсула, в которой они ехали, прибыла в освещенный подземный пролет, и Синклер постарался освободить свои ум от образов, вызванных словами Или. Как будто это было вчера… Он почувствовал, как замороженный гроб выскользнул из стеллажа, как дымок конденсации поднялся от трупа, сохраненного в охлаждающей смеси. Лицо мужчины выглядело живым, желтые глаза были открытыми и безмерно грустными. У него был сильный, чисто выбритый подбородок. Разрез, где его скальп был отведен назад и череп распилен насквозь, был виден под короткими коричневыми волосами. Они сделали это, чтобы открыть его мозг для какого-то исследования, которое проводили в поисках отклонения от нормы. В тот единственный момент Синклер нашел лицо, которое соответствовало имени его отца. В то мертвое лицо он смотрел, чтобы найти что-то свое, какое-то узнавание личности и места в космосе. Затем он открыл гроб своей матери и посмотрел вниз в ее полуоткрытые серые глаза. Какой красавицей она была. С длинными черными, как воронье крыло, волосами и изящным, точеным лицом. Что-то в ее выражении лица не давало ему покоя — тот намек на недоверие в глазах, как будто она не могла поверить в свою смерть. Она выглядела невероятно молодой в своем состоянии консервации, возможно, даже моложе, чем он был в то время. В течение долгих минут Синклер смотрел в лицо той женщины, которая родила его.
Как он будет чувствовать себя, узнав, что Арта — не имело значения, как сильно он ненавидел ее, — кончила так, как его мать и отец? И разве программа Арты Фера в действительности настолько отличалась от программ Балинта и Тани Фистов?
Он встал на ноги, погруженный в свои мысли. Его неотступные подозрения насчет Или успокоились снова. «Она рептилия», — продолжал он повторять про себя.
Теперь, однако, когда он вышел на подземную платформу и увидел тревогу в ее глазах, мог ли он быть так уверен? Не однажды она подводила его с тех пор, как он прибыл на Ригу. Не однажды она вмешивалась в его операции. Она даже не спорила из-за передачи акций предприятий общественного пользования, когда он взял их у нее из-под носа. Хотя ему подсознательно не нравилось многое в ее политике, которая опиралась на холодную целесообразную политическую реальность.