Обман сердца
Шрифт:
«Щеглы» выходят на лед, и я подпрыгиваю, чтобы подбодрить Трентона. Прижимаю ладонь к стеклу, и он, подмигнув мне, постукивает по нему перчаткой, прежде чем занять свое место.
Звуки на стадионе усиливаются, когда диктор представляет каждого из игроков «Сиэтла». Адреналин бурлит в венах, когда парни начинают кататься по кругу.
— Это он, — перекрикивает музыку Селеста, указывая на номер семнадцать. — Дэвид Петроски.
Ария поднимает средний палец и кричит:
— ФУ! Ты мудила, Петроски!
Я
— Дурная, ты собираешься втянуть нас в драку!
Селеста смеется.
— Тренту придется внести за нас залог после игры.
— Это последнее, что сейчас нужно, — я качаю головой. — Можешь себе представить, какими будут заголовки?
Ария толкает меня плечом.
— Хотя из этого получилась бы отличная сцена в книге.
— Я не ищу тюремного заключения, спасибо.
Когда шайба падает, все разговоры обрываются. На протяжении первого периода мы находимся на краю сидений, постоянно вскакивая. «Сиэтл» жаждет крови, пробуя удар за ударом, но Трентон с легкостью отбивает каждый из них. Период заканчивается без каких-либо очков на табло.
Во втором периоде игра набирает обороты. Игроки обеих команд проводят время в штрафной и за ее пределами, а нападки становятся все более агрессивными. Я съеживаюсь каждый раз, когда они ударяются о защитное стекло.
Наконец, Крумкачев забивает гол. Мы кричим так громко, как только можем, надеясь, что парни услышат это сквозь глумящуюся толпу.
Но гол разжигает пожар в команде Сиэтла.
Петроски летит по льду, отказываясь делить шайбу. Стамос встает у него на пути, чтобы заблокировать удар, но Петроски так сильно врезается в него, что мужчина отлетает назад, словно наступил на гранату.
Трентон приседает на корточки, готовясь к тому, что будет дальше.
Петроски забрасывает шайбу за сетку. Губы мужчины шевелятся, но я не могу разобрать сказанное, и, судя по угрожающему взгляду Трентона, когда тот оборачивается, держу пари, драка может начаться в ближайшее время.
Петроски отдает передачу, но Крумкачев снова перехватывает шайбу и отправляет ее обратно на лед. Подбираясь достаточно близко к воротам, чтобы нанести удар, один из защитников «Сиэтла» врезается в него, забирая шайбу.
Неистовая борьба клюшек за право владения куском резины позволяет Петроски снова выйти сухим из воды.
— Черт, эй! — я вскакиваю на ноги. — Кто-нибудь, остановите его!
Петроски подлетает так близко, что кажется, будто играет в кошки-мышки с Трентоном. Но идиот не смотрит, куда движется, врезаясь в собственного товарища по команде, который, как домино, задевает Трентона, отправляя обоих на лед.
И тут начинается настоящий ад.
«Сиэтл» задел вратаря.
Обе команды окружают ворота, толкая и подначивая друг друга на драку. Клюшки
Трентон резко встает и срывает с себя шлем и перчатки, направляясь прямиком к Петроски. Он с силой прижимает Дэвида спиной к стеклу и бьет по лицу, нанося удар за ударом.
— Да! — визжит Ария, — Надери ему задницу!
Один из судей оттаскивает Трентона от Петроски, лицо которого теперь залито кровью.
Я вздыхаю с облегчением, поскольку кажется, что все остывают. Но Петроски поднимает клюшку и бьет ею Трентона по лицу.
Все замирают.
Тело Трентона обмякает в руках судьи и падает на лед с громким «бу-бух».
Толпа молчит, если не считать моего крика.
Крумкачев и МакКинли тут же опускаются на колени рядом с Трентоном, что-то шепча ему на ухо, но тот не двигается. Мы ждем, кажется, целую вечность, пока медики принесут носилки. Они переворачивают Трента на спину, а на льду остается большая лужа крови.
Арья обнимает меня, а Селеста сжимает руку так крепко, что хрустят костяшки.
— Куда они его забирают? — кричу я, подавляя рыдание и дрожа так, словно это меня ударили долбанной клюшкой.
— В медкабинет, — пальцы Селесты молниеносно перемещаются по телефону. — Сейчас выясню, что происходит.
Слезы текут по лицу, когда я опускаюсь на сидение.
— Все будет хорошо, детка, — Ария проводит ладонью по моей спине маленькими кругами. — Сделай глубокий вдох и выдох.
Худшие сценарии проносятся в голове, пока игра продолжается с запасным вратарем вместо Трентона. Я чувствую себя беспомощной, неспособной подойти к нему или быть рядом.
— Сейчас его лечит медицинский персонал, — говорит Селеста. — Я дружу с одной из них, поэтому получу последние новости.
— Я просто хочу знать, все ли с ним в порядке.
— Он в сознании и чувствует себя не так плохо, как кажется. Как только остановят кровотечение, Трентон сможет вернуться в игру.
Глаза расширяются, когда я наклоняюсь, чтобы прочитать сообщения на экране.
— Вернуться в игру?!
— Он не позволит Петроски вот так все закончить, — Селеста сжимает мое колено. — Хочет вернуться туда и закончить игру.
Неприятно это признавать, но я понимаю. Понимаю, почему ему нужно вернуться.
Просто хотела бы обнять его прямо сейчас.
В начале третьего периода Трентон возвращается на лед. Облегчение переполняет меня.
Он проскакивает мимо сетки и останавливается перед разделяющим нас стеклом.
— Я люблю тебя, — произносит он одними губами. Лицо выглядит очень помято, а на лбу приклеен большой пластырь.
Я прижимаю обе ладони к стеклу под звуки сильно бьющегося сердца.
— Я люблю тебя.