Обман
Шрифт:
Рейчел не сомневалась, что та женщина, полицейский сержант, не поверила ни ей, ни матери. Как только она раскрыла чековую книжку и провела пальцем по страницам, она сразу узнала всю правду. Сейчас самое правильное для нее было бы поговорить с Салах. Но как только это произойдет, никаких надежд на восстановление прежних отношений с подругой уже не будет.
Поэтому нечего и думать о том, что делать дальше. Сейчас ее вела судьба, свернуть не было никакой возможности.
Рейчел встала с унитаза и на цыпочках подошла к двери. Отведя щеколду, она приоткрыла дверь и прильнула к щели, стараясь рассмотреть, что творится в подсобке, и услышать, что происходит в торговом зале. Мать уже включила
Она потихоньку выбралась из уборной. Бросив торопливый взгляд в сторону прилавка, она кинулась к запасному выходу. Дверь была распахнута в надежде создать хотя бы видимость сквозняка, движения воздуха от душной аллеи позади магазина к такой же душной Хай-стрит, на которую выходила дверь торгового зала. Воздух словно застыл. Но открытая дверь — это возможность убежать, скрыться, что для Рейчел было сейчас необходимо. Оказавшись в аллее, она бросилась к своему велосипеду, села на него и, изо всех сил нажимая на педали, помчалась в сторону моря.
Она только подтолкнула, и все вокруг начало рушиться. Но может быть, пока еще есть возможность спасти хоть что-нибудь до того, как все будет сметено?
Глава 8
Здание фабрики «Горчица и пряности Малика», небольшого предприятия на северной окраине Балфорда-ле-Нез, располагалось у дороги к Незу, там, где, изгибаясь к северо-западу, шоссе Холл-лейн плавно переходит в улицу Нез-Парк-роуд. В этом районе в обветшалых зданиях была сосредоточена вся местная промышленность: мастерские по пошиву парусов, изготовлению оград, столярная мастерская, автосервис, рынок подержанных автомобилей, ателье по изготовлению мебели и матрасов, мастерская, где изготавливали пазлы, владелец которой выбирал такие сюжеты для картинок, что его время от времени грозили предать анафеме с амвонов всех городских церквей.
Стандартные корпуса, приютившие эти предприятия, отлично вписывались в окружающую их среду. Проходящая мимо них мощеная дорога была в выбоинах и ямах; у каждого здания стояли оранжевые контейнеры для мусора с дурацкой надписью «Золотые отбросы» на погнутых и обшарпанных бортах, в них сваливали все: от обрезков парусины до проржавевших матрасных пружин; стоящая в зарослях крапивы и конского щавеля ограда, составленная из нескольких скрепленных вместе велосипедных рам, могла присниться лишь в страшном сне; повсюду были навалены листы рифленого металла, гниющие деревянные поддоны, пустые пластмассовые емкости, громадные ржавые металлические конструкции, пробраться через которые не было никакой возможности.
Среди этого хаоса и развала фабрика «Горчица и пряности Малика» благопристойным видом бросала упрек своим равнодушным к чистоте соседям. Она занимала одну треть здания, построенного в викторианском стиле, со множеством труб на крыше; в былые времена здесь располагался Балфордский лесопильный завод. Несколько лет спустя после окончания Второй мировой войны завод, как и вся промышленность города, прекратил свое существование. Но сейчас здание, в котором он когда-то размещался, преобразилось: кирпичный фасад очистили от вековой грязи, деревянные рамы заменили новыми, каждый год его подновляли, где нужно — подкрашивали. Оно служило наглядным примером того, какими могут быть промышленные здания, имей их владельцы хотя бы половину энергии и решимости Сайда Акрама Малика.
Акрам
У нее дико болела голова. Как ей казалось, оттого, что она понервничала во время их с Барбарой Хейверс утренней встречи, которая и сейчас еще не шла у нее из головы. Ей совсем не нужен был в команде полисмен, который идет на поводу у этих чертовых азиатов, и желание Барбары взять в разработку англичанина беспокоило ее, заставляя задуматься, кроме всего прочего, и о том, насколько ясно представляют себе ситуацию другие детективы. Да еще Доналд Фергюсон, будь он неладен, неотступно следит за каждым ее шагом! Что и говорить, Эмили оказалась в незавидном положении.
Рабочий день начался со звонка шефа. Не утруждая себя ни пожеланием доброго утра, ни сочувственным комментарием по поводу несносной погоды, он с ходу пролаял:
— Барлоу, что вам удалось сделать?
Она, задохнувшись от злости, застонала. В восемь часов утра в ее кабинете было так же невыносимо жарко, как в карцере Алека Гиннеса [19] на реке Квай, а пятнадцатиминутные поиски вентилятора на чердаке в душном, пыльном воздухе нисколько не прибавили ей хорошего настроения.
19
В фильме «Моет через реку Квай», действие которого происходит в джунглях, офицера Николсона в исполнении Алека Гиннеса сажают в карцер, где действительно было жарко, как в духовке.
— Дон, вы дадите мне возможность работать? — спросила она. — Или мы будем, изображая учителя и ученика, проводить каждое утро контрольный опрос?
— Придержите язык! — В голосе Фергюсона послышались угрожающие нотки. — Советую вам не забывать, кто находится на другом конце провода.
— Да как я могу забыть об этом! Вы мне малейшего шанса не оставили. Скажите, вы всех остальных тоже держите на коротком поводке? Пауэлла? Хонемана? И старину Приели?
— Да их общий стаж работы больше, чем полвека! Они не нуждаются в том, чтобы за ними присматривали. А Приели — меньше всего.
— Ну как же, ведь они мужчины!
— Не переводите разговор! Если вы ищете повод для ссоры, советую вам угомониться, пока кто-нибудь, менее выдержанный, чем я, не заставит вас сделать это. Итак, что вам удалось сделать, инспектор?
Чуть слышно выругавшись, Эмили напомнила ему, что за время, прошедшее с его последнего звонка — с прошлого вечера до сегодняшнего утра, — она физически не имела возможности серьезно продвинуться в расследовании.
Выслушав ее, он задумчиво спросил:
— Вы говорите, эта женщина из Скотленд-Ярда? А вы знаете, Барлоу, мне нравится ваша мысль. Даже очень нравится. Это придаст вашим отношениям с общиной больше искренности.
— Эмили услышала, как он пьет: стакан ударился о телефонную трубку. Доналд Фергюсон обожал апельсиновую фанту и пил ее с утра до вечера, всегда почему-то с тончайшим, не толще бумажного листа, ломтиком лимона и одним кубиком льда. Сейчас он наверняка осушал уже четвертую порцию.
— Хорошо. А что Малик? Что-нибудь известно о его пособнике из Лондона? Вы взяли их в детальную разработку? Обязательно займитесь ими, Барлоу. Выясните о них все, вплоть до того, какого цвета были носовые платки, в которые они сморкались на прошлой неделе. Понятно?