Обманчивый блеск мишуры
Шрифт:
Очевидно, благодаря шампанскому Крессида, если можно так выразиться, искрилась больше обычного. Для начала она воркующим голосом затеяла с Хилари шутливую ссору, высмеивая великолепие поместья, а затем, когда он обиженно нахмурился, весело закончила:
— Только не подумайте, что я могла бы отказаться хоть от самой малости. Нет, Холбедз заставляет кровь Тоттенхеймов в моих жилах бурлить, как…
Тут она почему-то запнулась и кинула взгляд на миссис Форестер, которая скрестила руки на груди и весьма недоброжелательно поглядела на неё.
— Короче говоря, — махнула
Полковник Форестер внезапно провёл по глазам и губам своими старческими, в прожилках, пальцами.
— Дорогая! — растроганно произнёс Хилари и чокнулся с Крессидой.
Шампанское, очевидно, подействовало и на мистера Берта Смита. Он тараторил с Хилари о делах, и Трой решила, что дядя Берт вряд ли преувеличивает свою проницательность. С учётом этого обстоятельства ничего удивительного в успехах фирмы, пожалуй, не было. Более того, ей показалось даже, что мозгом и сердцем дела был именно мистер Смит, тогда как наболю Хилари оставалась черновая работа.
Полковник Форестер с некоторым удивлением прислушивался к этому разговору, и поскольку он сидел рядом с Трой, то спустя некоторое время коснулся её руки и попросил ввести его в курс дела.
— Вы все поняли? — полушёпотом обратился он к ней, поглаживая слуховой аппарат.
— Не совсем. В делах я — совершенная курица, — пробормотала она в ответ, к явному облегчению полковника.
— Неужели? Я тоже! Полный осел! Но ведь мы можем сделать понимающий вид, правда?
— Я не сумею. Мне лучше сразу сдаться.
— Зато все это жутко умно. Просто страшно. Вы согласны? — спросил полковник, приподняв брови.
Трой кивнула. Полковник с хитрым видом прикусил губу и пожал плечами.
— Раз уж мы такие бестолковые, лучше не вмешиваться.
Наверное, именно так он болтал со смазливыми девушками лет пятьдесят назад, когда был лейтенантом, подумалось Трой. И начиналось это под звуки вальса с эстрады, весело и беззаботно, а завершалось мимолётным поцелуем в оранжерее на страх всем старым тётушкам. Интересно, не познакомился ли он со своей Колумбелией на полковом балу? А предложение сделал, пригласив её прогуляться по балкону? Трой не могла представить себе только одного: как же выглядела тётя Клумба, когда была молода. Неприступной особой? Просто красивой девушкой? Кокеткой?
— …А я и говорю: мол, сделайте одолжение. Называйте, как вам больше нравится. Иными словами, ноты мои, скрипка ваша. А он: “Превосходная, серьёзная коллекция”. Да! Попался старичок. Клюнул на фабричный ширпотреб.
— Я не сомневаюсь, дядя Берт, что вы правы, — подытожил Хилари и обратился к своей тётушке:
— У вас прекрасные гранаты, тётя. Я их что-то не помню.
— Подарок твоего дяди на серебряную свадьбу, — пояснила она. — Я надеваю их нечасто.
На чёрном шерстяном жакете миссис Форестер, накинутом поверх шёлкового платья, сверкала большая бриллиантовая брошь, шею охватывали жемчуга, а на пальцах переливалось удвоенное количество перстней.
Мистер Смит, отвлекшись наконец от высоких финансовых соображений, тоже обратил своё внимание на жену полковника.
— Как,
— “Все моё ношу с собой”, — заявила миссис Форестер.
— Прямо античный спектакль. Но как поведёт себя хор?
— Ну, честное слово, тётя… — вмешался протестующим тоном Хилари, кинув опасливый взгляд в спину Казберта.
— Кстати, дорогой, это мне напомнило… — начала Крессида.
— О чем, моя прелесть? — осторожно поинтересовался Хилари.
— Да так, о пустяках. Простое любопытство насчёт завтрашнего дня. Знаешь, вечер, ёлка. Она будет в гостиной, не правда ли? Мне просто интересно, как задуман спектакль. Ну, режиссура и все такое…
Это был первый случай, когда Крессида в присутствии Трой по-хозяйски озаботилась делами в Холбедзе, что доставило Хилари немалое удовольствие. Он немедленно пустился в пространные объяснения. Были упомянуты и колокольчики, и магнитофонная лента, и появление полковника Форестера через французское окно в качестве друида, не забыты ёлка, ёлочные украшения и сам сценарий вечера. Полковник Форестер прислушивался с живым интересом.
Темы хватило на весь остаток ужина. Крессида с восхитительным апломбом продолжала играть роль хозяйки и, в нужный момент, прежде чем закипавшая миссис Форестер успела что-либо предпринять, наклонилась к ней с обезоруживающей улыбкой и спросила:
— Ну как, тётя Клу, встаём?
У Трой возникло подозрение, что подобное обращение к своей будущей родственнице Крессида позволила себе впервые. Во всяком случае, миссис Форестер выглядела совершенно ошарашенной.
— Я, по крайней мере, пойду, — сказала она, живо вскочила и направилась к выходу, однако её супруг оказался там раньше и галантно распахнул дверь перед женой.
— Мы ненадолго, — доверительно сообщил он, оглянувшись на Трой. — Хилари говорит, что надо ещё обо многом позаботиться: и о ёлке, и о мишуре, и обо всем таком. Вам нравится предвкушать что-либо?
Когда дамы вошли в гостиную, Винсент, Найджел и краснощёкий мальчик деловито втаскивали через французское окно стройную, слегка запорошённую снегом ёлку. Она была надёжно укреплена в зеленой трубе, которая, в свою очередь, крепилась на чем-то сильно напоминающем автомобильный домкрат. В дальнем углу комнаты поверх превосходного ковра был постелен кусок плотной зеленой ткани, на который и водрузили ёлку.
Вместе с лесной красавицей в гостиную ворвалась зима. Крессида громко запротестовала, слуги закрыли окно и удалились. Рядом с ёлкой остались стремянка и огромная коробка с украшениями. На центральную люстру кто-то — наверное, Найджел — повесил символическую рождественскую ветвь: венок в форме колокольчика из мишуры и остролиста с красными яблочками и сердечками. По краям торжественно вздымались красные свечи. В комнате пахло смолой и хвоей.
Трой любила рождественские праздники не меньше самого полковника Форестера. Она очень надеялась, что благодаря совместным усилиям вечер удастся. Миссис Форестер сурово осмотрела ёлку и благосклонно кивнула.