Обманщик
Шрифт:
– Мистер Маккриди, как я уже много раз – и здесь, и в Америке – объяснял, я работал в Первом главном управлении больше четырех лет назад. Сферой моей деятельности были Центральная и Южная Америка. У меня не было доступа к делам агентов в Западной Европе, Великобритании или Америке. Они тщательно охраняются, уверен, вы так же оберегаете своих агентов.
– Да, конечно, с моей стороны это была глупость, – согласился Маккриди. – Но я вот подумал еще о вашем участии в планировании операций. Планирование, как мы его понимаем, включает подготовку легенд для только что завербованных агентов или для тех, кого собираются куда-то внедрить. А также подготовку систем связи, передачи информации… оплаты услуг агентов. А оплата подразумевает определенные банки, определенные суммы, периодичность перечисления денег, сумму расходов. Похоже, все это вы… забыли.
– Я принимал участие в планировании операций еще до того, как перешел в Первое главное управление, – возразил Орлов. – Восемь лет назад. Банковские счета – это восьмизначные цифры, их невозможно запомнить.
В голосе Орлова появились нотки нетерпения. Он определенно был раздражен. Роут нахмурился.
– Хотя бы одну цифру, – как бы размышлял вслух Маккриди. – Или хотя бы один банк.
– Сэм, – Роут подался вперед, – к чему ты клонишь?
– Я всего лишь пытаюсь выяснить, сообщил ли полковник Орлов вам или нам за последние шесть недель что-либо такое, что действительно нанесло бы серьезный и непоправимый ущерб интересам Советского Союза.
– О чем вы говорите? – не на шутку рассерженный Орлов вскочил с кресла. – Я передал вам все детали советского военного планирования, сведения о дислокации воинских частей, об уровне их вооруженности, о состоянии готовности, о командовании. Детали афганской войны. Шпионские сети в Центральной и Южной Америке – теперь уже разгромленные. А вы разговариваете со мной… как с уголовником.
Роут тоже встал.
– Сэм, можно тебя на два слова? Не здесь.
Роут направился к двери. Орлов снова сел в кресло и мрачно уставился на ковер. Маккриди поднялся и последовал за Роутом. Пораженные Гонт и Долтри остались на своих местах. Молодой оператор из ЦРУ выключил магнитофон. Роут, не оборачиваясь, прошел через все здание и остановился лишь на лужайке возле входа. Только здесь он повернулся к Маккриди.
– Сэм, что за чертовщину ты затеял?
Маккриди развел руками.
– Я пытался выяснить, насколько честен и откровенен Орлов, – ответил он. – Для этого я сюда и приехал.
– Давай поставим точки над «i», – с трудом сдерживая гнев, возразил Роут. – Ты здесь не для того, чтобы выяснять честность Орлова, совсем не для этого. Мы уже все выяснили, все проверили и перепроверили. Мы убеждены, что он – настоящий перебежчик и искренне пытается вспомнить все, что знал. Директор ЦРУ дал согласие на то, чтобы ты получил от Менестреля свою долю информации. И только.
Маккриди полусонными глазами смотрел, как за ограждением базы на ветру колышатся волны уже довольно высокой пшеницы.
– Джо, какова, по твоему мнению, настоящая цена этой информации?
– Высокая. Он сам сказал: дислокация воинских частей, назначения в армии, уровень вооруженности, планы…
– Все это можно изменить, – пробормотал Сэм. – Быстро и без всяких проблем. Если там известно все, что он рассказывает здесь.
– А Афганистан? – напомнил Роут.
Маккриди промолчал. Он не мог сказать своему американскому коллеге то, что двадцать четыре часа назад в кафе сообщил ему Кипсек, но сам он помнил дословно все, о чем шепотом говорил русский агент.
– Джо, не забывай о том, что в Москве произошли большие изменения. Пока тебе мало что известно о Горбачеве, но это только пока. А я его знаю. Я занимался обеспечением его безопасности, когда он приезжал с визитом к миссис Тэтчер. Тогда он еще не был Генеральным секретарем, просто членом Политбюро. Я разговаривал с ним. Он неординарен, очень открыт, очень откровенен. Он много говорил о перестройке, о гласности. Ты знаешь, что отсюда следует? Отсюда следует, что года через два, в 1988, в крайнем случае в 1989 году, вся эта военная информация не будет стоить ни пенса. Он не собирается наступать на нас по Среднеевропейской равнине. Он действительно хочет попытаться перестроить советскую экономику и советское общество. Разумеется, у него ничего не получится, но он попытается. Он выведет советские войска из Афганистана, из Европы. Все, что сейчас вам рассказывает Орлов, через два года будет сдано в архив. Напротив, «большая ложь», когда до нее дойдет дело, наделает много бед. Она не потеряет своего значения и за десятилетие, друг мой. Ждите большую ложь. Все остальное это мелочи, которые КГБ решил принести в жертву ради успеха большой лжи. Они все хорошо просчитали на много ходов вперед.
– А сети агентов в Южной Америке? – напомнил Роут. – Черт возьми, наши коллеги в Мексике, Чили и Перу просто в восторге. Они скрутили руки десяткам советских шпионов.
– Все эти агенты – местные, они завербованы в своих странах, – возразил Маккриди. – Среди них нет ни одного русского. Сделавшие свое дело, отжившие сети, жадные до денег агенты, осведомители самого низкого уровня. Ими можно пожертвовать.
Потрясенный Роут не сводил взгляда с Маккриди.
– Боже мой, – выдохнул он, – ты уверен, что он нас обманывает, не так ли? Ты думаешь, что он – двойной агент. Откуда у тебя такие сведения, Сэм? У тебя есть источник, о котором мы ничего не знаем?
– Нет, – коротко ответил Маккриди. Ему очень не хотелось обманывать друга, но приказ есть приказ. В сущности, ЦРУ всегда получало информацию Кипсека, только в завуалированном виде, якобы полученную из различных источников. – Я лишь хочу как следует надавить на Орлова. Думаю, он чего-то не договаривает. Джо, ты же не дурак. Уверен, в глубине души у тебя тоже есть подозрения.
Слова Маккриди попали точно в цель. Роут был вынужден признать, что именно так он и думает. Он кивнул:
– Хорошо. Давай как следует его погоняем. В конце концов, он приехал не на курорт. К тому же, он далеко не слабак. Пойдем.
Опрос возобновился, когда до полудня оставалось пятнадцать минут. Маккриди вернулся к вопросу о советских агентах в Великобритании.
– Об одном из них я уже говорил, – сказал Орлов. – Надеюсь, вам удастся его обнаружить. Они называют его агентом Джуно. Тот, у которого счет в Мидленд-банке в Кройдоне.
– Мы его нашли, – спокойным тоном объяснил Маккриди. – Его зовут, точнее звали, Энтони Милтон-Райс.
– Вот видите, – сказал Орлов.
– Почему ты сказал «звали»? – заинтересовался Роут.
– Он мертв.
– Я не знал, – сказал Орлов. – Это было много лет назад.
– В том-то и заключается еще одна из моих проблем, – грустно продолжал Маккриди, – что он умер не годы назад, а вчера утром. Он был убит, ликвидирован. За час до того, как мы должны были установить за ним наблюдение.
Воцарилось напряженное молчание. Потом окончательно выведенный из себя Роут вскочил и выбежал из комнаты. Через две минуты у входа в здание состоялось очередное выяснение отношений.
– Сэм, что за игру ты затеял, черт тебя побери? – выкрикнул Роут. – Ты мог хотя бы предупредить меня.