Обманщик

Форсайт Фредерик

Такая политика приносила свои плоды. В начале пятидесятых годов Великобританию потрясло известие о шпионской деятельности Филби, Берджесса и Маклейна, а ЦРУ осталось чистым. В то время, когда изгнанный из Интеллидженс Сервис Ким Филби зарабатывал себе на хлеб сначала в Бейруте, а потом и в Москве, куда он наконец перебрался в 1963 году, в ЦРУ не было обнаружено ни одного советского агента.

В начале шестидесятых всю Францию взбудоражило дело Жоржа Пака, Великобританию – скандал, разыгравшийся вокруг Джорджа Блейка, а в ЦРУ так и не проник ни один русский шпион. Все эти годы внутреннюю контрразведку ЦРУ, так называемое бюро безопасности, возглавлял удивительный человек – Джеймс Джизас Англтон. Одинокий

и замкнутый, Англтон всю свою жизнь посвятил одной цели: не допустить проникновения в ЦРУ советских агентов.

В конце концов Англтон пал жертвой собственной почти параноидной одержимости. Он уверил себя, что, несмотря на его титанические усилия, в ЦРУ все же проник московский шпион. Вопреки результатам всех проверок он был убежден, что предатель каким-то образом добрался до секретов американской разведки. Ход его рассуждений был примерно таким: раз в ЦРУ нет советского шпиона, то русские должны были попытаться его внедрить; раз русские должны были внедрить шпиона, то он уже должен быть в ЦРУ, следовательно, шпион есть, и осталось только его найти. Охота за неуловимым «Сашей» отнимала все больше времени и сил.

Англтона поддержал перешедший на сторону США сотрудник КГБ и такой же параноик Голицын, который был искренне убежден, что за все плохое, что совершается на планете, несет ответственность КГБ.

В ушах Англтона слова Голицына звучали сладкой музыкой. Началась широкомасштабная охота на «Сашу». По управлению пошли слухи, что его фамилия начинается на букву «К». Жизнь сотрудников ЦРУ, которые имели несчастье родиться с фамилией на эту букву, пошла кувырком. Один из них в знак протеста уволился сам, других выгнали, потому что они не смогли доказать свою невиновность. Возможно, с точки зрения безопасности, все это было оправданно, но атмосфера в ЦРУ накалялась. Охота на ведьм продолжалась десять лет – до 1974 года. В конце концов директор ЦРУ Уильям Колби сказал, что с него достаточно, и уволил Англтона.

Руководителем бюро безопасности ЦРУ стал другой человек. Его задача осталась прежней – не допустить проникновения в ЦРУ советских агентов, но методы контроля стали не столь жестокими и агрессивными.

По иронии судьбы британцы, искоренив предателей старших поколений, которыми двигали идеологические мотивы, надолго избавились от шпионских скандалов в своих спецслужбах. Потом маятник качнулся в другую сторону. В Америке, гордившейся отсутствием изменников с конца сороковых годов, вдруг обнаружился целый букет ренегатов, не идеологических противников капитализма, а продажных душ, готовых предать свою страну за деньги: Бойс, Ли, Харпер, Уолкер и, наконец, Говард, который работал в ЦРУ и выдавал американских агентов, действовавших на территории СССР. Говарда разоблачил Юрченко, еще до своей необъяснимой добровольной сдачи советским властям. Однако Говарда арестовать не удалось, он сбежал в Москву. Предательство Говарда и возвращение в СССР Юрченко, случившиеся в течение одного года, были тяжелым ударом для ЦРУ.

Но все это показалось бы детской игрой по сравнению с тем, что ждало ЦРУ после откровений Орлова. Если он был прав, то только охота за ведьмами деморализует все управление на десятилетие. Если Орлов был прав, то только оценка ущерба отнимет годы, а на внедрение тысяч новых агентов, смену шифров, обновление сетей агентов за рубежом потребуются миллионы долларов и, по меньшей мере, лет десять напряженной работы. Репутация ЦРУ будет надолго и серьезно подорвана.

В эту бессонную ночь Роута мучал один вопрос: кому я могу все это рассказать? Перед рассветом он принял решение, встал, оделся и уложил свои вещи в дорожную сумку. Прежде чем уйти, он заглянул в комнату к Орлову – тот еще крепко спал – и сказал Кроллу:

– Остаетесь за меня. Смотрите за ним. Никого не впускать, никого не выпускать. Теперь этот человек для нас дороже золота.

Кролл не понял, но кивнул. Он привык исполнять приказы и не задавать лишних вопросов. Умри, но сделай.

Роут отправился в Лондон. Минуя посольство, он заехал на свою квартиру и взял паспорт на другое имя. В Хитроу он договорился с экипажем частного грузового самолета, вылетавшего в Бостон, а в бостонском аэропорту Лоуган он пересел на самолет до Вашингтона. В Вашингтоне Роут взял напрокат автомобиль, доехал до Джорджтауна, припарковал машину и прошел пешком всю Кей-стрит, почти до территории Джорджтаунского университета. Несмотря на то что в полете Роут выиграл пять часов благодаря разнице во времени, в Вашингтоне уже смеркалось.

Дом, который был нужен Роуту – это прекрасное здание из красного кирпича, отличавшееся от других прежде всего надежной системой безопасности, включая контроль за всеми подходами к дому. Когда Роут переходил улицу, его остановили – он предъявил удостоверение сотрудника ЦРУ. У подъезда он назвал имя нужного ему человека. Ему ответили, что тот обедает. Тогда Роут попросил передать ему записку. Через несколько минут его впустили и проводили в отделанную деревянными панелями библиотеку со множеством книг в кожаных переплетах. В библиотеке стоял едва уловимый запах хороших сигар. Роут ждал. Потом дверь распахнулась и в библиотеку вошел директор Центрального разведывательного управления.

Обычно директор не принимал у себя дома рядовых сотрудников ЦРУ, если только не вызывал их сам. Тем не менее, он устроился в кожаном клубном кресле, жестом пригласил Роута занять место напротив и поинтересовался целью визита. Роут все подробно рассказал.

Директору ЦРУ было за семьдесят – необычный возраст для этого поста, но он и сам был необычным человеком. Во время второй мировой войны он работал в Управлении стратегических служб и «вел» агентов на территории оккупированных нацистами Франции и Нидерландов. После войны Управление стратегических служб было расформировано, и он занялся частным бизнесом: унаследовав от отца небольшую фабрику, он превратил ее в огромный комбинат. Потом вместо Управления стратегических служб было создано ЦРУ, и первый директор управления Аллен Даллес пригласил его на работу. Он отказался.

Прошло много лет, и однажды состоятельный человек, жертвовавший большие суммы в фонд республиканской партии, обратил внимание на бывшего актера, который выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора Калифорнии. Они стали друзьями. Когда Рональда Рейгана избрали президентом США, он попросил своего друга занять место директора ЦРУ.

Директор был католиком. Он давно овдовел, придерживался строгих моральных принципов, вел почти пуританский образ жизни и в коридорах Лэнгли заслужил прозвище «крепкого старика». В сотрудниках управления он ценил способности и ум, но прежде всего – преданность. У него были друзья, которых изменники выдали немцам, и они попали в лапы гестапо. Директор не потерпел бы предательства ни при каких обстоятельствах. К изменникам он испытывал почти животную ненависть. По убеждению директора, предателям не могло быть прощения.

Глядя на газовый камин, который в этот теплый вечер не включали, директор внимательно выслушал рассказ Роута. Он ни единым жестом не выдал своих чувств, лишь чуть заметно напряглись мышцы на его скулах.

– Вы пришли прямо ко мне? – спросил он, когда Роут замолчал. – Больше ни с кем не говорили?

Роут объяснил, как он попал в свою страну: как тать в ночи, по фальшивому паспорту, окольными путями. Директор кивнул; когда-то он примерно так же пробирался в захваченную Гитлером Европу. Он встал, подошел к старинному столику для закусок, мимоходом ободряюще похлопал Роута по плечу и плеснул в бокал виски.