Обмен разумов (сборник)
Шрифт:
Я сейчас подумал, что не совсем верно описал тебе, что такое «ретроградное движение». На самом деле, если пользоваться им умеренно, это не так уж плохо. Ни один червь, как бы принципиален он ни был, не в состоянии прожить всю свою жизнь, двигаясь только по прямой, без небольших возвратов. Правда, есть записи, повествующие о житиях высокоморальных червей классического периода (на память приходит старец Като). Ничто не могло заставить их свернуть с избранного пути. И когда дьявол ставил им преграду, они предпочитали погибнуть, не склонив головы и, насколько мы знаем, без малейшего сожаления.
Большинство из нас не любит двигаться только по прямым, так как это, несмотря на всю практичность такого способа, все же быстро надоедает. Зато в искусстве
Великие художники прошлого игнорировали большую часть запретов на «ретроградизм», используя все направления в равной мере. Создавая свои творения, они руководствовались лишь своим воображением и умирали, когда кончался отпущенный им срок.
Теперь о наших снах. Они всегда сопровождаются ощущением того, что ты «видишь», и чаще всего мы видим во сне модели композиций. Некоторые из них вполне можно претворить в жизнь, но по большей части – это планы невообразимо запутанной червоточины, которая меркнет в сознании, когда ты просыпаешься.
Кроме того, мы часто видим так называемый «туннельный сон»: мы проходим по бесконечному цилиндрическому туннелю, состоящему из множества сегментов, и видим на стенах его замысловатые отпечатки, оставленные нашими фактурными узорами... Это образ червоточины, которую мы строим в течение всей нашей жизни. Это туннель, который мы оставляем у себя за спиной и который поэтому мы никогда не увидим наяву.
А еще у нас бывают кошмары: мы попадаем в структуру, неотвратимо ведущую нас к смерти; и мы мчимся по ней все быстрее, пока наконец не пробиваем одну из смежных стенок или не прорываемся сквозь поверхность навстречу своей аннигиляции.
Это очень тяжелые сны. Но художник может прозреть в них зерна трансформации.
Извини меня за многословие. Честно говоря, ничего не могу с этим поделать. Не так-то легко четко сформулировать свою мысль, находясь в телепатическом контакте. Мысль/сообщения рассыпаются на части в беспорядочном, неформулируемом, двусмысленном, многозначимом и болтливом (да, Червегосподи! – болтливом! Но ведь и ты не лучше меня, Роберт!) потоке мысле/значений/переосмыслений/стремлений... ну и так далее.
Мне хотелось бы продолжить, но я должен временно сбавить скорость. Я сейчас туннелирую U-образную петлю, и пошел довольно трудный участок почвы, так что мне придется перейти на другую сило/скорость, при которых я пока не смогу испускать сигнал.
Но я буду прислушиваться в ожидании сообщения от тебя. Надеюсь, ждать придется недолго. Расскажи мне побольше о поверхности. И побольше расскажи о небе.
Я понял, Роберт. У тебя те же проблемы, что и у меня: ты ничем не можешь доказать факт нашего с тобой общения, так как ваши научные условности требуют так называемой «проверяемости». Но, похоже, наша с тобой телепатическая связь – уникальна. Ее невозможно продублировать, по крайней мере, настолько, насколько этого требуют ваши «законы о доказательстве». Я в том же положении: если другой червь не может настроиться на твою волну, следовательно, у него тоже нет никаких доказательств, кроме моих голословных вибраций. Ведь если бы Клаус попытался рассказать мне что-то подобное, даже я отреагировал бы на его заявление точно так же, спрашивая себя, с какой стати мне доверять его беспочвенным и бездоказательным фантазиям. И при этом я бы еще гордился своим интеллектуальным оцепенением!
Увы, так оно и есть. Ты говоришь, что у вас есть люди, которые поверят во что угодно, если только это будет сказано им с большой силой убеждения. Но ведь нет ни одной, даже самой абсурдной концепции, которая не имела бы сторонников. Я, например, могу заставить кое-кого из наших поверить, что Червемир – не более чем плод моего воображения и что жизнь и само существование моих братьев-червей зависит непосредственно
Благодарю тебя за то, что ты предложил мне свою помощь. Я, конечно, уверен, что кто-нибудь из твоих эрудированных друзей сможет пролить свет с позиций вашей науки на ситуацию в Червемире. Но стоит ли их беспокоить? Я и ты – мы оба художники. Уж мы-то знаем, что все течет и изменяется, и этот разговор – тоже не более чем рябь на поверхности двух наших таких различных жизней.
Ну так, между нами, действительно ли это важно: все эти науки, учеба, все эти метафизики, философии? Ты же мне сам говорил, что ваша наука, применяемая на профессиональном уровне (а на каком еще уровне ее можно применять?), не приносит ничего, кроме своих абсурдных достижений. Ты же рассказывал, что в вашем мире продукты науки служат в основном для разрушения и нарушения вашего сиюминутного чувственного существования. Ты рассказывал, что питание с каждым годом ухудшается, а жизненное пространство – уменьшается, так как ваша популяция тоже растет. И все это происходит из-за того, что стало возможным с развитием полученных научным путем технологий.
Роберт, я уверен, что, если подавить «продвинутые» науки и предать забвению все технологии, получится совсем неплохо. В любом случае и люди, и черви еще во время оно открыли и доказали существование телепатии и мыслящих существ других видов. Так зачем мы с тобой будем суетиться и снова и снова пытаться отыскать тех, кто нас выслушает? Да с начала всех времен никто и никогда не верил ничему, чего бы он не испытывал на собственной шкуре! (Именно так!)
У тебя есть твоя работа, у меня – своя, и давай не будем гнать волну. Лучше спокойно наслаждаться привилегией нашего общения, и ну ее, эту Истину, в червепекло! Какой бы она там ни была! Ты расскажешь мне пару ваших абсурдных историй, я – наших, и хорошо посмеемся. Только не надо никого трогать, не надо ни с кем консультироваться. Расскажи мне, что ты сам раскопал; расскажи, о чем беседуют в вашем мире мудрые люди; расскажи мне о том, что ты думаешь о вселенной и о том, что в ней действительно творится; и что такое душа; и что такое искусство, даже если ты знаешь, что ничего не знаешь; и я отвечу тем же.
Помехи усиливаются, и твой сигнал заметно слабеет. Но это ничего, думаю, что самое важное я уловил. Если все сказанное тобой правда, то это дает такое представление о нашем мире, которое никто и никогда из нас не смог бы даже вообразить.
Ты говоришь, что у вас общеизвестно и хорошо доказано существование множества миров, собранных в группы вокруг какой-нибудь звезды. А каждая звезда входит в звездную систему, которые, в свою очередь, составляются в галактики. Галактика – это изолированный район в пустоте космоса. Дальше ты говоришь, что галактики группируются во вселенной (и откуда только вы, люди, все это знаете!), которые также являются частями другой, еще большей системы. Затем ты говоришь, что каждая вселенная расширяется от своего первичного центра, как червоточины, бегущие от Сердцевины в нашем мире. Ты сказал, что расширение вселенной тоже имеет доказательства, не оставляющие никаких сомнений.
Затем ты вывалил кучу информации о теории Бесконечного сотворения и о противоположной ей теории Большого взрыва, и обе ты скромненько опроверг. А затем (уже с меньшей скромностью) ты предложил мне собственную теорию, основанную на синтезе обеих.
Твое предположение заключается в следующем: да, вселенная расширяется, однако это расширение не бесконечно и ее осколки не вечно будут разбегаться от центра. И что в некоей точке, на гребне обрыва переднего края расширяющейся вселенной, материя и энергия разрушаются – аннигилируют – и превращаются в ничто, в пустоту.