Обмен разумов (сборник)
Шрифт:
Правда, ему это не очень-то нравилось.
Судьи встали с мест, и он поклонился им, однако те сделали вид, будто не заметили его приветствия.
Тогда он вернулся к разграничительной линии площадки и выпил еще один стакан воды. Его соперник уже ушел, и он снова выехал на площадку, чтобы потренироваться в ударах о стену. Он спокойно и уверенно разъезжал по покрытому эмалью кафелю, восстанавливая удары и не переставая изумляться собственному мастерству. Теперь он снова в форме, и ему было жаль, что это уже не считается. Но как там говорится? «Легко выполнить любой удар, за исключением приносящего успех».
К концу дня песок
Наконец он устал и нырнул в раздевалку и, переодевшись, вышел на улицу.
К его немалому удивлению, уже стемнело. Уже темно? Чем же он целый день занимался? Ему почему-то казалось, что он был участником какого-то невероятного судьбоносного состязания.
Он отправился домой и хотел было обо всем рассказать жене, но не мог придумать, как это сделать, а потому просто промолчал и на вопрос жены, как шли на работе дела, лишь ответил «нормально», но они оба поняли, что нормальными дела не были, по крайней мере, не в этот раз, не сегодня.
Game: First Schematic. 1971 by Robert Sheckley.
(переводчик М.Черняев)
Пальба в магазине игрушек
Встреча произошла в баре клуба «Beaux Arts» [73] в Кемдене, что в Нью-Джерси. Это было как раз одно из тех чопорных заведений, которых Бакстер, как правило, старательно избегал – абажуры из тиффани [74] , стойка темного полированного дерева, приглушенное освещение. Возможный клиент Бакстера – мистер Арнольд Конаби – уже дожидался его, сидя за столиком в отдельной кабинке. Выглядел Конаби хлипким, лицо имел добродушное, и Бакстер приложил усилия, чтоб его рукопожатие не отличалось особой крепостью. С трудом втиснув свое мощное тело в обитую красной кожей кабинку, Бакстер заказал мартини с водкой, самое сухое, ибо, по его мнению, именно такая выпивка должна была соответствовать подобным заведениям. Однако Конаби тут же обошел его на голову, заказав себе чистую «жемчужинку».
73
«Изящные искусства» (фр.). (Здесь и далее прим. пер.)
74
Тиффани – материя, шелковый газ.
Эта работенка была у Бакстера чуть ли не первой за весь месяц, и он настроился на то, чтобы ни в коем случае не проворонить ее. Его дыхание благоухало, а тяжелые челюсти были щедро припудрены тальком. Костюм из пестрого твида был только что отутюжен и отлично скрывал толстое брюхо своего владельца, а черные полицейские ботинки прямо-таки сверкали. Отлично смотришься, детка. Однако он забыл почистить ногти, и теперь, увидев под ними черноту, Бакстер очень хотел бы спрятать руки под стол, что, правда, помешало бы ему курить. К счастью, Конаби ногти Бакстера мало интересовали. У Конаби была проблема, из-за которой он и устроил эту встречу с частным детективом, который в Справочнике именовал себя сыскным агентством «Акме».
– Кто-то меня обкрадывает, – говорил между тем Конаби. – Но я не знаю, кто именно.
– Ознакомьте меня с деталями, пожалуйста, – отозвался Бакстер. Голос был его лучшим достоинством – глубокий мужественный тягучий голос, как раз такой, какой должен быть у частного сыщика.
– Мой магазин находится в торговой зоне Южного Кемдена, – сказал Конаби. – «Игрушки Конаби для детей любых возрастов». Мы даже начали приобретать международную известность.
– Точно, – ответил Бакстер, до сих пор и слыхом не слыхавший о заведении Конаби.
– Все неприятности начались недели две назад, – продолжал Конаби. – Я тогда только что закончил экспериментальный экземпляр куклы – самой лучшей куклы такого сорта в мире. В этом экземпляре используются новая система световолоконных цепей и синтетическая белковая память, в тысячу раз превышающая по объему память прежних моделей. В первую же ночь после того, как ее выставили в витрине, куклу украли. Одновременно исчезли и кое-какие инструменты, а также некоторое количество драгоценных металлов. И с тех пор что-нибудь крадут почти каждую ночь.
– Следов взлома нет?
– С замками никто не баловался. И вор, по-видимому, отлично знает, где лежат вещи, которые стоит украсть.
Бакстер покряхтел, а Конаби сказал:
– Похоже, что ворует кто-то из своих. Но я в это не могу поверить. У меня всего четверо служащих, и только один из них работает у меня шесть лет. Остальные – больше. Я привык верить им безоговорочно.
– Тогда, похоже, вы сами сперли барахлишко, – отозвался Бакстер, подмигнув. – Ведь кто-то должен был его увести, верно?
Конаби оскорбленно выпрямился, поглядел на Бакстера с удивлением, а затем рассмеялся.
– Очень хотел бы, чтоб так оно и было, – сказал он. – Мои служащие – мои друзья.
– Черта с два, – буркнул Бакстер. – Любой из нас с радостью урвет кусок у своего босса, особенно ежели безнаказанно.
Конаби опять бросил на него удивленный взгляд, и Бакстер понял, что сказал нечто столь неджентльменское, что его семьдесят пять баксов могут за здорово живешь улетучиться. Он заставил себя поостыть и произнести глубоким компетентным, не терпящим шуток голосом:
– Я мог бы сегодня провести ночь в вашем магазине, мистер Конаби. Вам следует избавиться от этих неприятностей раз и навсегда.
– Да, – ответил Конаби. – Это действительно неприятности. И дело тут вовсе не в денежных потерях, а... – Он оставил фразу неоконченной. – Как раз сегодня мы получили из Германии партию золотой филиграни на сумму 800 долларов. Запасной ключ я захватил с собой.
Бакстер сел в автобус в центре и доехал до площади Суда. У него еще оставалось около трех часов до того, как он сядет в засаду в магазине Конаби. Его так и подмывало потребовать задаток, но, подумав, он решил с этим не связываться. Жадность никогда не окупается, а эта работа могла стать началом нового этапа в его карьере. На улице он увидел Долговязого Джонса, подпирающего фонарь напротив фонтана и «Клинтона». Долговязый был высокий тощий негр, носивший белый полотняный костюм в обтяжку, белые мокасины, а на голове рыжевато-коричневый стетсон.