Обнажая правду

Ноэль Эрин

На мне черные джинсы, такая же футболка и бейсболка, и я благодарю бога за то, что опухоль на моем лице спала, а ссадины начинают бледнеть. Определенно, выгляжу я не лучшим образом, но хотя бы не напугаю ее при встрече.

— Ладно, вперед, — заявляю я, присоединившись к нему на лестнице. — Наслаждайся жизнью Мэддена Декера. Я сообщу, когда забронирую обратный билет.

Удивляя, Истон крепко, по-братски обнимает меня и бьет кулаком по спине:

— Будь осторожен, брат. Я знаю, что ты крут и все такое, но не забывай подумать, прежде чем что-нибудь сказать или

сделать. Этот парень долбанный опасный чувак.

Я обнимаю его в ответ, надеясь, что это не в последний раз, но сознавая насколько это реально. Никому из нас не известно, что меня ожидает, когда я сойду с трапа самолета в Рено, но это шанс, и я твердо намерен им воспользоваться.

Осторожно, чтобы его не заметил через незанавешенные окна Ланс, Истон скрывается в моей комнате. Он останется здесь до моего возвращения, и весь уикенд будет притворяться мной. Провести его этим утром тайком из внедорожника Джей было нетрудно: пока я, отвлекая внимание федерального агента, подошел к его посту, чтобы сообщить, кто такая Джей и что она приехала ко мне позавтракать, сама Джей в это время подъехала к дому с обратной стороны прямо к дверям гаража.

Пробраться из дома в ее машину будет гораздо сложнее. Истон уже не может выйти в качестве отвлекающего маневра, потому что Ланс естественно понятия не имеет, что он здесь, поэтому Джей с важным видом неторопливо подходит к федеральному внедорожнику и засыпает агента кучей разнообразных вопросов, а в это время я делаю сумасшедший рывок к задней двери. Я ныряю в машину и, быстро закрывая за собой дверь, лишь молюсь, чтобы все сработало.

Проходит пять мучительных минут, прежде чем автомобильная дверь открывается, и подруга Блейк проскальзывает на водительское место. Спокойная, как удав. Как будто она понятия не имеет, что я, скрючившись, лежу на полу перед задним сидением ее «инфинити».

По крайней мере, две мили никто из нас не произносит ни слова, пока, наконец, убедившись, что ее никто не преследует, Джей облегченно не выдыхает:

— Окей, кажется, пронесло, — бормочет она, делая большой глоток воды из стоящей в держателе бутылки. — Я скажу тебе, когда сверну на аэропорт. Тогда ты переберешься сюда, будто обычный пассажир, выходящий из машины у зоны вылета.

— Звучит заманчиво, — отвечаю я, прислонив голову к двери, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на мерном шуме резины об асфальт.

С того вечера я совсем свихнулся. К черту работу. Как-то раз я попытался, но сделал ошибку, открыв ящик стола. В ту же секунду, когда я увидел спрятанную в глубине фотографию Блейк, я вышел из себя. Я метался по кабинету, как мечется в клетке дикий зверь, и разгромил почти всю комнату, мой гнев не знал пощады.

После этого эпизода мы с Истоном согласились, что до отъезда мне лучше оставаться дома. Но и дома было не лучше. Так как ребра у меня до сих пор болели, я не мог снимать напряжение в зале. Я даже пытался дрочить по утрам в душе, но это лишь усиливало мою не находящую выхода боль. Я чувствовал, что Блейк ускользала от меня все дальше и дальше.

По ночам я без сна лежал в гостевой спальне и таращился в

потолок, проигрывая все возможные сценарии того, что может со мной случиться во время поездки. Меня может задержать Управление транспортной безопасности, ФБР или Служба маршалов США за использование фальшивого удостоверения, что само по себе является уголовно-наказуемым преступлением с реальным тюремным сроком. Эта поездка может оказаться ловушкой, чтобы взять меня в заложники, пытать, чтобы добыть информацию или чтобы убить. Я могу обнаружить, что они жестоко обращаются с Блейк. И это единственное, что выводит меня из себя. От чего мне физически плохо.

Мысль о моих страданиях в обмен на то, чтобы ее увидеть, ничто по сравнению с вероятностью стать свидетелем того, как над нею издеваются. Бьют. Мучают. Унижают. Я, наверное, умру, если увижу такое, и реально молюсь, чтобы я ошибался. Кажется, у Рейза к ней слабость, и если правда то, что он утверждает, что делает это для Блейк, а я нутром чую, что это так, сомневаюсь, чтобы он позволил кому-нибудь плохо с ней обращаться. Но опять же, он русский гангстер и обучен убивать, поэтому он запросто может врать мне, потому что уверен, ложь — его вторая натура. Самое главное в этой дерьмовой ситуации — сохранять оптимизм.

Спустя примерно час или около того с тех пор, как мы покинули мой дом, Джей, привлекая мое внимание, стучит по своему подголовнику.

— Мы будем на месте примерно через пять минут, — объявляет она. — Вылезай оттуда.

Мысленно благодаря бога, я выпрямляюсь, переползаю через центральную консоль и проскальзываю на сидение, пристегивая ремень безопасности, несмотря на то, что мы уже почти приехали. Мне не хочется давать полиции лишний повод нас останавливать.

Она сворачивает к зоне высадки и останавливает машину. Хотя мы с Джей и не очень хорошо знакомы, я знаю, что она — одна из немногих друзей Блейк и что ей не все равно, и, чтобы эта поездка состоялась, она рискует собственной головой. Я с признательностью ей улыбаюсь.

— Джей, не знаю, как тебя отблагодарить. Я тебе напишу, как только узнаю, каким рейсом полечу назад.

— Буду ждать тебя, Истон, — поддразнивая, напоминает она мне имя, ставшее моим на бог знает какое время. — Удачи, и привези нашу девочку домой.

Я выскакиваю из машины прямо на бордюр и, последний раз помахав ей рукой, вижу, как ее автомобиль вливается в интенсивный трафик Лос-Анджелеса. Повернувшись на пятках, я натягиваю пониже на нос бейсболку и шагаю внутрь. Пока все спокойно.

***

Аэропорт Рено-Тахо оказался гораздо меньше, чем я ожидал. И гораздо старее. Думаю, я считал, что он будет похож на Вегасский, но, проходя от ворот к стоянке автобусов, понял, что заблуждался. Древняя мебель, забавный душок, висящий в воздухе, несколько замеченных мною работников, отнюдь не спешащих тебе на помощь по первому зову, все выглядело настолько тусклым и обветшалым, что казалось, будто я смотрю через мутный, пожелтевший объектив. Как во второсортных фильмах восьмидесятых годов.