Обнаженная для тебя
Шрифт:
— Неужели? А мне казалось, это я такой. Ну, давай выкладывай.
Кэри расположился по другую сторону барной стойки, поскольку предпочитал есть стоя. Я подождала, пока он отправит в рот пару ложек своей стряпни, и только тогда набралась храбрости попробовать ее сама.
— Да тут и рассказывать особо нечего. Я ухитрилась шлепнуться в вестибюле Кроссфайра на задницу, а он подал мне руку и помог подняться.
— Длинный или коротышка? Блондин или брюнет? Толстый или тощий? Цвет глаз?
Я запила вторую ложку пасты вином.
— Высокий. Темноволосый.
И снова, как это было, когда Опасный Брюнет прикоснулся ко мне, в животе запорхали бабочки. Перед моим внутренним взором возникло его потрясающее лицо. Нет, иметь такую неотразимую внешность для мужчины просто недопустимо. Даже преступно. Клетки моего мозга еще явно не восстановились после шока, полученного от встречи с таинственным незнакомцем.
Кэри облокотился на стойку, длинная челка упала на зеленые глаза.
— И что было после того, как он помог тебе встать?
— Ничего, — пожала плечами я.
— Ничего?
— Я ушла.
— Что? Не стала с ним флиртовать?
Я отправила в рот еще одну ложку пасты. Надо же, а блюдо вышло совсем не дурным! Или я просто здорово проголодалась.
— Кэри, ты не въезжаешь. Он не из тех парней, с которыми можно заигрывать.
— Да нет в природе такого парня, с которым нельзя заигрывать. Даже женатые и вполне счастливые в браке ребята вовсе не против безобидного флирта.
— То-то и оно, что ничего «безобидного» с этим парнем и рядом не стояло, — буркнула я.
— Ага, стало быть, он из таких, — глубокомысленно кивнул Кэри. — Да, скверные парни бывают чертовски привлекательны, хотя лучше не сходиться с ними слишком близко.
Уж кому, как не ему, этого было не знать, поскольку и мужчины, и женщины всех возрастов штабелями валялись у его ног. Но при всем богатстве выбора он — непонятно почему — постоянно попадал впросак и в качестве партнеров выбирал себе то психопатов, то мошенников, то типов с суицидальными наклонностями, то особ, не отличающихся постоянством… Короче, уж он-то всякого навидался.
— Это не тот парень, о котором можно думать просто как о забаве, — призналась я. — В нем такая мощь. И, спорю на что угодно, в постели он — нечто фантастическое.
— Ладно, я все понял. Знаешь, лучше забудь своего крутого парня, но оставь в памяти его образ, чтобы он ублажал тебя в твоих фантазиях.
Поскольку мне и самой хотелось отделаться от мыслей о незнакомце, я сменила тему:
— Что планируешь на завтра?
Кэри принялся расписывать свою повестку дня, упомянув рекламу джинсов, средства для загара, нижнего белья и одеколона.
Я постаралась выбросить из головы все постороннее и полностью сосредоточиться на том, что говорил Кэри. Спрос на Кэри Тейлора увеличивался день ото дня. Его профессиональная репутация и способности получали все большее признание у рекламных фотографов, а вместе с репутацией росли и его гонорары. Я радовалась за него и гордилась им. Он прошел долгий, нелегкий путь и заслужил успех.
Только после обеда я обратила внимание на две большие подарочные коробки, стоявшие возле дивана.
— А это что такое?
— Последние поступления, — ответил Кэри, пройдя следом за мной в гостиную.
Я уже и сама догадалась, что это посылки от Стэнтона и мамули. Деньги были просто необходимы моей матери для счастья, и меня радовало, что Стэнтон, ее муж № 3, оказался способен удовлетворить все ее многочисленные потребности и прихоти. Порой мне искренне хотелось положить этому конец, но маме трудно было понять, что я смотрю на деньги несколько иначе, чем она.
— И что теперь?
Кэри положил руку мне на плечо, что для него не представляло особого труда, так как он был на целых пять дюймов выше меня.
— Не будь неблагодарной. Он любит твою маму. Любит задаривать ее. А она любит задаривать тебя. Но он прекрасно знает, что ты таких вещей на дух не переносишь, а потому делает это не для тебя, а для нее.
Я вздохнула, признав его правоту.
— Ну и что там?
— Гламурные шмотки для участия в субботнем благотворительном обеде. Сногсшибательное платье для тебя и смокинг от Бриони для меня, поскольку, покупая подарки для меня, он старается для тебя. Ты становишься гораздо терпимее, когда я нахожусь рядом и слушаю твое брюзжание.
— Чертовски верно. Слава богу, что он это понимает.
— Да уж конечно понимает. Он все знает, иначе не был бы так несметно богат.
Кэри взял меня за руку и потянул в комнату.
— Пошли. Сама увидишь.
На следующее утро, без десяти девять, я прошла сквозь вращающуюся дверь в вестибюль Кроссфайр-билдинг. На мне было простое облегающее платье, а уличные туфли я уже в лифте сменила на подходящие к платью черные лодочки. Мои волосы были уложены в замысловатую прическу, напоминавшую, по словам Кэри, цифру восемь. Сама я толком укладывать волосы не умела, но вот он обладал способностью создавать не просто прически, а гламурные шедевры. Мой облик дополняли маленькие жемчужные серьги-гвоздики, подаренные отцом, и часы «Ролекс», полученные от Стэнтона и матери.
Поначалу меня одолевали сомнения, не слишком ли я выпендрилась, но, войдя в вестибюль, вспомнила, как вчера растянулась на полу в спортивном прикиде, и порадовалась, что с виду ничем не напоминаю ту неуклюжую девицу. Во всяком случае, на физиономиях охранников, которым я показала свой пропуск, никакого узнавания не отразилось. Поднявшись на двадцать этажей, я вышла в холл офиса «Уотерс, Филд и Лимэн». Двойные двери в стене из пуленепробиваемого стекла вели в приемную. Когда я поднесла пропуск к стеклу, сидевшая в приемной за столом в форме полумесяца секретарша нажала на кнопку, и двери отворились.