Обнаженная Япония
Шрифт:
Когда нормативные акты были расписаны и законодательная база приведена в порядок, власти приступили к строительству самого квартала, под который выделялось обширное тростниковое болото на окраине города. Государственной важности объект построили быстро: к 28 ноября 1626 года болото засыпали, окружили рвом с водой, а образовавшийся остров обнесли высокой деревянной стеной. Спустя четырнадцать лет после подачи первой петиции Сёдзи (срок по японским меркам небольшой) мечта блюстителя нравственности и правопорядка сбылась: гостеприимные ворота Ёсивары открылись для посетителей. Собственно, Ёсивара и есть по-японски «Тростниковое болото», но в омонимичном японском языке возможны замены иероглифов и перемены смыслового значения при сохранении произношения, поэтому вскоре непритязательные знаки «подработали», подставив более благозвучные. Получилось «Веселое болото», и Ёсивара стала знаменитым «веселым кварталом», оставшимся по сути своей болотом, засасывавшим в себя все новые и новые тысячи любителей самурайской «клубнички».
По дороге к храму
В 1657 году Ёсивара переехала в окрестности
«Я немало потешалась, наблюдая обычаи этого храма житейской суеты, — писала героиня повести Ихара Сайкаку о жизни с буддийским монахом. — К моему возлюбленному собирались только его старые приятели бонзы. Они не постились в дни поминовения Будды и святых вероучителей, а шесть постных дней в месяце блюли особым образом. В то время как в их уставе говорится: “...а в прочие дни, помимо этих, дозволено...” — они именно в запретные дни обжирались мясным и рыбным, а любители женщин особенно охотно распутничали в “Домике карпа” на Третьем проспекте и в других подобных заведениях. Невольно кажется, что раз все бонзы так ведут себя, то, может быть, сам Будда благословил их на такие дела, и нет им ни в чем запрета. Чем больше в наше время богатеют храмы, тем больше священники погрязают в распутстве. Днем они носят облачение священнослужителей, а ночью, как светские любезники, надевают хаори. В кельях своих устраивают тайники, где прячут женщин. Потайной ход ведет в погреб, а там узкое окошечко для света, сверху настлан плотный слой земли, стены толщиной в один сяку и более, чтобы ни один звук не проникал наружу. Днем бонзы скрывают своих наложниц в тайниках, а ночью ведут в свои спальни. Понятно, как тягостно такое заточение для женщины. И еще вдвойне более тягостно оттого, что она соглашается на него не ради любви, а только ради денег.
С тех пор как я вверилась мерзкому бонзе, он имел со мной дело и днем и ночью без отдыха и сроку. Скоро необыкновенность этой жизни мне прискучила, интерес новизны пропал, и я мало-помалу стала таять и сильно исхудала. Мой настоятель стал еще более безжалостен» [30] .
Как мы помним, буддийская добродетель в отличие от подлинно японской синтоистской все-таки подразумевала возможность наличия греха в отношениях мужчины и женщины, и монахи по-человечески стеснялись, будучи не в силах подавить в себе плотские желания. Им приходилось тем более нелегко, что соблазн оказывался непреодолимо велик и провокационно близок.
30
Цит. по: Ихара Сайкаку. История любовных похождений одинокой женщины.
Для его удовлетворения на городские средства был отстроен новый, гораздо более впечатляющий, чем ранее, «город порока», призванный еще более на этом пороке сконцентрироваться: жителей Ёсивары освободили от общегородских обязанностей по тушению пожара, а по всему Эдо провели инспекции с целью выявить неподотчетные властям точки разврата типа общественных бань и чайных домиков. Всех грешников, а таковых оказалось немало, велено было строго карать штрафом и переводить в Ёсивару, чтобы по должным тарифам обложить налогом и впредь тщательно контролировать, — город «зачищался» от проституток. Для того чтобы вместить всех «сотрудников», постоянно разрастающаяся, но ограниченная забором в пределах 325 метров с севера на юг и 215 — с востока на запад Ёсивара была поделена на пять главных магистралей, плотно застроенными чайными домами, — одна из этих улиц красноречиво называлась Улицей пятидесяти домов. Передвижение по «проспектам красных фонарей» разрешалось исключительно пешее. В паланкине (что, в общем-то, тоже вариант пешей ходьбы — для носильщиков) дозволялось приезжать только врачам. Все посетители Ёсивары обязаны были оставить свое оружие при входе. Считалось, и не без оснований, что опьяненные страстью и саке самураи могут воспользоваться своими мечами по назначению. Некоторые исследователи резонно замечают, что если бы меч оказался в руках «измученной тяжелой неволей» куртизанки, то она тоже нашла бы ему применение, сразу сведя счеты с невеселой жизнью на «Веселом болоте». Не очень понятно, правда, как удавалось решать этот вопрос в те периоды, когда после случавшихся нередко пожаров все жители Ёсивары эвакуировались в другие кварталы города, наращивая свою «производственную» деятельность в не приспособленных для этого полевых условиях...
Комнатушки, где, бывало, с кем-то ночевала, снова в памяти всплывают, лица оживают... [31]
Но пожары затихали, и сразу после постройки новых домов и павильонов на месте сгоревших дамы «плавучего мира» снова садились в лодки и плыли на свой невеселый остров, чтобы опередить клиентов, ждущих, когда им подадут рисовое вино саке и начнется неторопливый разговор, предваряющий основную часть. В зависимости от ранга заведения этот разговор мог быть и торопливым (если услуги недороги), и вообще не быть (если клиент пришел в дешевое заведение последнего, пятого ранга). Выбрать же место по вкусу не представляло сложности: по традиции передняя стена домов свиданий строилась в форме открытой решетки, через которую хорошо было видно женщин, — эта архитектурная схема сохранилась в Японии и сегодня, только решетку теперь заменяет полностью стеклянная стена со стеклянной же раздвижной дверью. И если сейчас в Японии на тротуаре часто бывают
31
Пер. А. А. Долина.
Добраться до вожделенных «вольеров» удобнее всего было на лодке (Ёсивару окружало около пятидесяти причалов), где гостя встречали чаем, освежающим влажным полотенцем осибори и туалетными принадлежностями. Договорившись с лодочником о времени возвращения, клиент пешком подходил к главным воротам, слева от которых росла ива. На нее обязательно следовало оглянуться, покидая квартал, — символика этого печального жеста всем была понятна — никто не думал, что гость оглядывается, чтобы увидеть привратника, чья будка находилась напротив ивы и которого по традиции всегда, на протяжении веков, звали одинаково — Дзиробэй.
Женщины приходили в Ёсивару редко, все больше по служебной надобности — служанки да помощницы приказчиков, обзаведясь предварительно особым пропуском, и обычно они не были самыми любознательными посетителями (хотя в Ёси-варе работали и специально обученные девушки, способные удовлетворить самые нескромные желания клиентов-дам). Мужчины же, которые допускались беспрепятственно, если только весь квартал не выкупался каким-нибудь богачом на сутки, предпочитали предварительно обзавестись путеводителем «Ёсивара сайкэн», который переиздавался каждое полугодие с целью уточнения сведений и рейтинга заведений Ёсивары.
После долгих метаний и тяжелого выбора, с кем именно стоило завязать по возможности долгосрочные отношения, начиналась сама процедура знакомства. По японской традиции, вернее, по японскому мировоззрению ни клиент, ни проститутка не должны были при этом потерять лица — именно для этого и придумали «чайные домики» — хики-тэ-дзяя. Разумеется, это правило действовало лишь для тех, кому еще оставалось что терять и кто не приходил в Ёсивару с последними грошами, ударяясь во все тяжкие. В приличных чайных домиках клиента в соответствии с традиционным, достаточно сложным ритуалом сводили с дорогой девушкой, знакомили так, чтобы не уронить достоинства ни одной из сторон. Кстати, существующее у европейцев представление о чайных домах как о публичных не вполне соответствует действительности. В реальности существовали (и существуют) и обычные чайные домики, где можно просто попить чая, и «сексуальные» чайные домики, где можно было заняться именно тем, о чем большинство европейцев и думают, слыша выражение «чайный дом». При постепенном, неторопливом знакомстве клиента сначала встречали, всячески демонстрируя свою радость от его прихода, поили чаем, а затем и саке, подавали закуски, развлекали с помощью «скоморохов» тайко-моти и танцовщиц (эти функции со временем взяли на себя знаменитые гейши), постепенно расслабляя и погружая в атмосферу «веселого квартала»: «Вскоре в комнате появляются певица, две танцовщицы и тайко-моти. Сперва вы наливаете по чашечке каждому из них, и после нескольких обменов чашечками певица берет свой сямисэн. Она играет, балагур поет, а две молодые танцовщицы ожидают рядом с вами. Если вы знаете какие-либо песни, то можете петь; затем танцовщицы начинают танцевать, а ваш весельчак наконец исполняет комические танцы, путаясь между двумя молодыми девушками.
Уже около 12 ночи; входит хозяйка и предупреждает о позднем часе. Затем вы, направляемый служанкой и сопровождаемый тремя девушками и тайко-моти, оставляете дом и направляетесь к основной цели вашего визита. Дом, в который вас приводят, — первого разряда, называющийся Кадоэби-ро. Он расположен на первом углу улицы Кё-мати; это четырехэтажное строение европейского вида, в котором, как говорят, более ста комнат. Там проживают более тридцати девушек, все молодые и красивые. К каждой из них прикреплены две помощницы и одна пожилая служанка, прислуживающие своей госпоже днем и ночью.
Войдя в дом, вы сперва попадаете в гостиную; она очень велика и роскошно декорирована. Вы присаживаетесь на большой креповый футон (подушку), а ваши спутники — певицы и тайко-моти — занимают места за вами. Поскольку девушка, которая в эту ночь станет вашей спутницей, заранее вами назначена или уже выбрана хозяйкой дома приглашений, сюда приходят две ее служанки, чтобы проводить вас в ее комнату.
Обиталище вашей подруги состоит из трех комнат на втором этаже; первая — гостиная, вторая — комната приемов и третья — спальня. Ведомый двумя служанками, вы входите во вторую комнату, куда вам приносят чай и сладости. Певица, танцовщицы и балагур, провожавшие вас до комнаты, теперь уходят; однако, если вы пожелаете выпить еще саке или чтобы они остались, они сделают это с удовольствием. Если вы — новый гость для девушки, она не появится до тех пор, пока вы не проследуете в спальню, — это общее правило для всех первоклассных домов; однако в том случае, если вы хотите увидеть ее и поговорить с ней в приемной, выпить с ней вместе саке, то [позднее] должны будете доплатить 5 иен, именуемых надзимикин (“интимными деньгами”). Она обязана выйти к вам, так как теперь с вами следует обращаться как с близким посетителем, несмотря на то что вы этой ночью встречаете ее впервые. В час ночи гейша и тай-ко-моти оставляют комнату, и вы идете в постель. Покинете ли вы дом в 2 или в 3 часа или останетесь до утра — полностью зависит от вашего расположения» [32] .
32
Пер. А. А. Долина.