Обнаженная

Вы когда-нибудь задумывались о жизни? Зачем вы живёте? Почему живёте именно вы? Хорошо ли вы живёте? Могла ли ваша жизнь быть лучше? Нет, это не бред сумасшедшего. Я серьёзно. Что вообще означает жить? Просыпаться, есть, заниматься делами, засыпать и так по кругу? Это не жизнь, а выживание. Моя жизнь далека от идеала. Я далека от идеала. И навряд ли когда-нибудь я начну жить, а не выживать.

Пусть у меня есть все, что я пожелаю: большой дом, штат слуг, платья, драгоценности, но это не делает мою жизнь лучше. С деньгами можно купить все. А у меня есть деньги, куча денег. Но нет кое-чего более важного и бесценного. Нет любви, любящих родителей, которые бы души не чаяли в собственном ребенке, нет семьи, которая согревает

Первый раз был, когда мне исполнилось пятнадцать. Она поглотила меня, перекрыв кислород, ломая кости и выворачивая внутренности. Моя мама умерла. Покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с крыши. Не знаю, возможно у нее были проблемы, о которых я не знала. Возможно ей надоела та жизнь, которой она жила. Бывшая рабыня, утеха для господина. Дорогая, завернутая в шелка и повязанная лентой из золота обложка. Возможно… возможно, так много возможно. Но я не знаю причины и никогда не узнаю.

Я росла без нее, окружённая придворными дамами, аристократами, чопорными людьми, ищущие лишь выгоду. Каждый мой день был расписан по минутам, а то и по секундам. В пятнадцать лет я знала в совершенстве историю нашей страны Лании, географию, литературу за последние несколько веков, математику, письменность, политику. Я занималась живописью, вышиванием, игрой на флейте, арфе. Знала военное дело, умела сражаться на мечах, кинжалах, метать ножи, стрелять из лука. В совершенстве овладела рукопашным боем, умела выживать в лесу, в воде, да хоть в самом небе. За каждый мой промах шло наказание. Лишение еды, воды, света, слуха. И порка. Всего несколько ударов, несколько болезненных ударов, от которых навсегда остались шрамы, но в тех местах, которые можно скрыть одеждой.

Второй раз случился, когда мне было восемнадцать. Впервые в жизни у меня появился друг. Простой слуга, работающий в замке. Парень на два года старше меня. Его назначили моим слугой, приносил мне завтраки и обеды, сопровождал меня в поездки за город. Он всегда был со мной мягок, поддерживал просто своим присутствием. Мои ночные кошмары уходили, стоило только его увидеть. Мне казалось, что в нем скрыта какая-то духовная сила, державшая меня на плаву день за днём. Я стала словно одержимой, никуда не ходила без него, просила присутствовать где бы я не была. Так продолжалось несколько месяцев. Однажды утром, я не обнаружила его ни на завтраке, ни на обеде. Я искала его, так отчаянно, словно от этого зависела моя жизнь. Хотя в тот момент я так и думала. И я нашла его. В саду, залитым кровью, своей собственной кровью. Его глаза были широко распахнуты, а рот искривлен в немом крике. Он не мог говорить, но клянусь, в тот момент я слышала его крик. И я кричала вместе с ним, разрываясь на куски, царапая горло. После того случая я не разговаривала год. Меня словно истерзали и выкинули в канаву. Я потеряла интерес к людям, перестала сочувствовать и жалеть. Перестала чувствовать. В тот момент я поняла, что не живу, а лишь выживаю. И вот, сейчас мне двадцать три. Я сижу на троне, который с этого момента принадлежит мне. На мне пышное, шикарное платье рубинового цвета. Замысловатая прическа и корона впивающаяся в мою голову. Она словно окрашивает мои золотистые волосы кровью.

Я кричу внутри, но на моем лице ледяная маска. Ни один мускул не дрогнул. С этого проклятого дня, я Ария Виара те Астар Королева Лании. И пусть будет проклят этот день, как и мой отец, приговорив меня своей смертью на эту участь.

Поздравления полные лжи, текли одни за другим, слащавые улыбки не покидали лиц собравшихся людей. Министры, графы, графини, герцоги и герцогини, бароны и баронессы, кого здесь только не было. И конечно же Совет. Четыре напыщенных старых индюка, которые думают, что страной управлять будут они. Женщина на престоле — неслыханная дерзость. Вдобавок еще и бастард! Но они, великие люди, служившие бывшему королю, направят девочку на путь истинный и помогут в ее начинаниях. Ага, как же! Скорее сведут ее в могилу или выставят сумасшедшей, и сами займут престол. И не важно, что трон один, а их четверо.

Торжество казалось мне спуском в ад. Сидеть несколько часов на жёстком троне с идеально выпрямленной спиной — ад. И в этом аду я погрязла на всю оставшуюся жизнь. Конечно, если меня не убьют раньше, чем я умру собственной смертью.

Голова раскалывалась от музыки и изобилия голосов, словно кто-то сверлил дыру у меня в голове. Каждый из гостей подходил, приносил поздравления и подарок, каждый крутил своей задницей передо мной, пытаясь понравиться. Пусть я и женщина, занявшая трон, да еще и бастард, но я стала монархом этой страны. Я могу управлять ими, могу сделать их жизнь лучше или хуже. И кому захочется плохой жизни? Верно, никому.

Наконец музыка стихла и голоса в след за ней. Тело адски ныло, на спине каждый позвонок трещал. И как отец мог сидеть на этом троне по пять, а то и больше часов? Встала, обвела всех взглядом. Каждый из них ненавидит меня, презирает, считает отбросом. За их улыбками прячется оскал, клыки готовые разорвать меня. Дочь рабыни, единственный наследник. Грязь. Свора. А вдруг она тоже сойдет с ума, как и ее мать? Ничтожество. Вот что я привыкла слышать от людей. И сейчас, пусть они и молчат, но глаза говорят на много больше, чем губы.

— Дамы и господа, рада приветствовать Вас здесь в столь знаменательный день для нашей страны. Отныне на мои плечи ложиться забота о Вас и о Лании. Надеюсь на Вашу помощь и поддержку, — надеюсь вы исчезните, — А сейчас, наслаждайтесь вкусной едой и живой музыкой. Желаю Вам приятного вечера.

Сказав «искренние» слова, наконец-то ушла в свои покои. Я не обязана присутствовать до конца торжества. Поэтому при первой же возможности унесла оттуда ноги.

Никогда я не хотела этой участи. Быть королевой, отвечать за страну и людей, живущих в ней. Работать день за днём, год за годом ради прогнившей страны и таких же гнилых людей. Иногда мне кажется, что из их ртов льется грязь в буквальном смысле. Они противны мне, хотя я и сама одна из них.

Почему у моего проклятого папаши не было детей? Почему именно я родилась его дочерью? Почему моим отцом не мог стать какой-нибудь крестьянин, с добрым сердцем и чистой душой? Пусть нам не хватало бы денег на еду и лучшую жизнь, но мы были бы счастливы. И мама была бы жива. Эти вопросы я задавала себе год за годом, надеясь, что это все кошмар и я скоро проснусь. Но теперь я отчётливо понимаю, что это реальность и мне придется с ней смириться.

Завтра утром будет совет, на котором мне представят мой гарем. Боже, гарем, черт возьми! Мужчины, которые будут моими рабами, не способные отказать и уйти от меня. Захотят уйти и их убьют, посчитают предателями. Ни в чем не виновные люди будут тонуть вместе со мной.

У отца тоже был гарем, двадцать прекрасных женщин. Умные, красивые, утонченные. Одна из них была моей матерью. И вот я, плод ее красоты, незаконно рождённая, бастард на троне.

Во мне нет ее красоты и утончённости. Хотя кое-что мне все же досталось от матери. Густые шикарные волосы, цвета пшена, словно раскаленное золото на солнце, доходили до поясницы. И глаза, карие с золотистыми крапинками. Тело худое, маленькая грудь, разве что бедра есть и узкая талия. Правильные черты лица, брови домиком, нос с горбинкой и губы, не тонкие, но и не пухлые. Пусть внешность и миловидная, я назвала бы себя даже симпатичной, но характер оставляет желать лучшего.

Боже, и мне принадлежит страна, которая мне не нужна. Я бы с радостью отказалась, ушла жить в леса, да куда угодно. Но меня убьют быстрее, чем я покину замок. Умирать не очень-то и хочется. И лучше на троне сидеть буду я, чем кто-то из Совета. * * *

— Ваше величество, просыпайтесь, — голос служанки прервал сон, — Ваше величество.

— Я проснулась Катрин, не за чем так кричать, — огрызнулась на женщину.

— Прошу прощения Ваше величество, — а в голосе нет и капли сожаления.