Обнаженное солнце
Шрифт:
– А это необычно?
– Да, пожалуй… Конечно, в идеале все должны быть такими. Но это не всегда получается, в особенности при телеконтактах. Словом, он был, повторяю, хорошим солярианином, – сухо ответила она.
– Вы назвали своё дело фермой, и вы упомянули детей. Вы, что, занимаетесь здесь воспитанием?
– К нам попадают человеческие эмбрионы со всей планеты.
– То есть как это – эмбрионы?
– Очень просто, ровно через месяц после зачатия. Хотите взглянуть?
– Да, – коротко ответил Бейли.
На обычно бесстрастном лице Бейли появилось выражение
«Жизнь продолжается и здесь», – подумал Бейли, со странным чувством глядя на крошечные существа меньше половины его кулака, с непропорциональными черепами, крошечными ручками и ножками и рудиментарными хвостиками.
– Ну, инспектор, как вам это нравится? – раздался голос Кларисы.
Вместо ответа Бейли спросил:
– У вас только одно такое учреждение на всей планете?
– Одно, и этого вполне достаточно для того, чтобы поддерживать необходимый прирост населения.
Бейли взглянул на роботов, толпившихся около бачков с эмбрионами. Они останавливались около каждого, бесшумно и ловко проверяя показатели и добавляя в раствор необходимые вещества.
– Кто оперирует матерей? – неожиданно спросил Бейли.
– Медики.
– А почему не оперируют роботы?
– Не думаю, чтобы робот смог перенести такой эксперимент без повреждений. Резать человеческое тело – непереносимое переживание для позитронного мозга. Медикам приходиться мириться с личным присутствием пациентов и с необходимостью прикасаться к ним.
– Однако роботы, как я вижу, выхаживают эмбрионов. Вы или доктор Дельмар когда-нибудь вмешивались в их действия?
– Да, иногда приходится. Например, когда развитие зародыша идёт ненормально. В таких случаях, когда стоит вопрос о человеческой жизни, роботам доверять нельзя.
Бейли понимающе кивнул.
– Ага! Вы боитесь, что робот примет неправильное решение, и в результате погибнет человеческое существо, не так ли?
– Как раз наоборот, имеется опасность того, что робот переоценит человеческую жизнь и сохранит её тому, кому не следует. – На лице молодой женщины появилось непреклонно-жестокое выражение. – Нам доверено вырастить здоровых полноценных детей, понимаете, инспектор, полноценных? Даже при самом тщательном генетическом анализе и отборе родителей нет уверенности в том, что комбинации генов окажутся благоприятными для потомства, не говоря уже о возможности мутации. Мутации, или скачкообразное развитие наследственного признака, – наша главная забота. Хотя и крайне редко, но они бывают, и тогда нам приходится принимать решение.
Клариса замолчала. Бейли тоже молчал. Затем одна медленно двинулась вдоль коридора, и он последовал за ней.
– Теперь я покажу вам комнаты детей и подростков, – сказала она, – дети
– Почему?
– Если бы вы имели дело с роботами, вы бы не спрашивали. Все дело опять-таки в Первом Законе. Не думайте, дети чуть ли не с пелёнок отлично разбираются во всём. Я сама видела, как трёхлетний малыш держал около дюжины роботов в неподвижности только потому, что он лепетал: «Вы сделаете мне больно, вы сделаете мне больно». Нужно быть крайне совершенным роботом, чтобы понять, что ребёнок намеренно лжёт. Надо очень умело управлять роботами, чтобы они умели эффективно справляться с детьми и их капризами.
– Ну, а вам приходится обращаться с детьми?
– К сожалению, да. – Клариса с отвращением передёрнула плечами, потом повернулась к Бейли и неожиданно сказала: – Я уверена, что все ваши поиски закончатся на Гладии Дельмар. Вам придётся признать, что она и есть убийца.
– Вот я не уверен в этом, – спокойно ответил детектив.
– Кто же ещё, по-вашему, мог быть убийцей?
– Имеются разные варианты, милая Клариса.
– Например?
– Например, вы…
Реакция молодой женщины удивила Бейли. Она громко расхохоталась. Она смеялась всё громче и громче, пока не стала задыхаться от смеха. Наконец она откинулась в кресле и утёрла глаза.
– Нет, нет, не подходите ближе, – прошептала она, чуть дыша. – Со мной все в полном порядке.
– Разве моё предположение так уж смешно? – сухо спросил Бейли.
Клариса попыталась что-то сказать, но снова рассмеялась.
– О, вы, землянин. Да как же я могла бы быть убийцей? – наконец выговорила она.
– Вы достаточно хорошо знали Дельмара… его привычки… вы могли все учесть, все подготовить.
– О, небеса! И вы предполагаете, что я могла бы подойти к нему? Настолько близко, чтобы ударить его по голове? Вы ничего, решительно ничего не понимаете, инспектор.
Бейли почувствовал, что краснеет.
– А почему вы не могли бы приблизиться к нему, Клариса? – отрывисто спросил он. – У вас ведь есть практика личного общения с человеческими существами, не так ли?
– Да, но только с детьми.
– Одно ведёт к другому. Ведь вы же терпите моё присутствие.
– Да, но на расстоянии десяти метров, – презрительно ответила солярианка.
– Однако только что один из ваших соотечественников чуть было не упал в обморок только потому, что я недолгое время находился в одной комнате с ним. Примерно на таком же расстоянии! – воскликнул детектив.
Клариса сразу стала серьёзной.
– Я хотела бы обратить ваше внимание, инспектор, на следующее, – сейчас в голосе молодой женщины не было ни малейших признаков весёлости. – Дело совершенно не в том, могу ли я перенести чьё-либо присутствие. Постарайтесь понять, что Рикэн Дельмар был человеком исключительно традиционным и пунктуальным в соблюдении наших обычаев. Именно Дельмар не допустил бы личного присутствия кого бы то ни было. Он был почти таким же традиционным, как сам правитель доктор Либиг.