Обнаженность
Шрифт:
Мишка вытащил меня на заполненный людьми танцпол. Вдохновлённый желанием исполнить любой мой каприз, он слился со мной в танце. Мне нравилось чувствовать музыку и, ненадолго, я совсем перестала думать о Нём.
Я повернулась спиной к Мише, прижалась к нему и, согнув руку назад, обхватила его шею. В ответ, он сжал меня в крепких объятиях. Я почувствовала его прерывистое дыхание на своей коже. В дымке и мерцающем свете зала, наслаждаясь ритмом, я растворилась в музыке и слегка сжала руку, потянув Мишку
– Ты - сам дьявол! Я хочу знать, о чем ты думаешь. Твои фантазии меня возбуждают.
– шептал он, позволяя своим рукам медленно скользить по моему телу.
Я развернулась и поцеловала его в губы, напомнив ему сладкий и нежный вкус наших поцелуев. Он прикоснулся своим носом к моему. Этим жестом мы раньше выражали друг другу нежность и не пользовались им уже очень давно.
– Поедем ко мне... Пожалуйста! Мои родители на даче.
– предложил Мишка, сосредоточив на мне свой молящий, милый и голубоглазый взгляд.
Я не могла причинить ему боль, не могла дать надежду, а затем вновь отдалиться от него. Я любила Мишку, любила всем своим сердцем, но он не был готов играть в мои искусные игры соблазна.
Мне стало душно, мне нужен был глоток свежего воздуха. Я горела страстью - ярким и невыносимым желанием к образу, который не оставлял меня ни на секунду. В тот момент я желала только его… но его не было рядом.
Я немного отдалилась от Мишки. Он крепко сжал мою руку и, казалось, не собирался выпускать её. Он требовал взглядом объяснения, которого я не готова была дать.
– Миш, пусти. Я выйду на секунду.
Мишка вновь грустно взглянул на меня. Я приблизилась и обняла его.
– Я сейчас вернусь.
– произнесла и направилась к выходу.
Я выбежала на улицу. Мишкино грустное лицо всё ещё было запечатлено в моей памяти, но мобильный телефон жалил мою руку соблазном написать сообщение… полковнику.
"Похить меня! Увези меня на край света! Я буду твоя!" - написала я и немедля нажала кнопку "Отправить".
Я ещё не успела вернуться к друзьям, как зазвонил телефон...
Его встревоженный, желанный голос разнесся по моему телу вспышкой адреналина.
– Счастье моё, ты где? С тобой все в порядке? Хочешь, я за тобой приеду?
– спросил он и незамедлительно получил в ответ решительное "Да, хочу! Конечно, хочу!”.
Я вернулась в шумный зал, чтобы попрощаться с друзьями. В тот момент они находились на пике веселья. Вливали в себя рюмки текилы и закусывали их лимоном.
Мишка улыбался, но глаза его всё ещё были наполнены грустью.
– У нас все хорошо?
– шепнул он мне на ухо, приподнявшись с кресла, и отвёл в сторонку.
– Миш, ты же знаешь... У нас всегда все хорошо, я просто...
– Куда ты?
–
– Я...
– я лишь протянула гласную и замолчала, не зная как ответить на этот вопрос.
– Хочешь, я отвезу тебя домой?
– Нет, Миш, останься. Веселись! Я сама...- наконец ответила, неумело попытавшись скрыть свой подлинный план.
– Только не говори мне, что...
– догадался Мишка, но я остановила его, приложив палец к его губам, и нетерпеливо попрощалась, быстро чмокнув его в щёку.
На улице знакомый, серебристый автомобиль был припаркован у выхода. Я прыгнула на переднее сидение.
– Я так скучала по тебе! Я так хотела тебя видеть, быть с тобой!
– произнесла я на одном дыхании, целуя его.
– Чертёнок! Ты толкаешь меня на безумия! Ты переворачиваешь всю мою жизнь!
– сказал он в ответ, посвящая мне нежный и влюбленный взгляд, которого я так желала.
– Ты видела который час? Ну… И что нам теперь делать?
– строго спросил он, получив в ответ большие, невинные, голубые глаза.
Часы показывали 1:24. Он молча завел машину. Я не спросила, куда мы едем. Мне было все равно.
Отъехав от самого центра города, мы остановились у вывески "Гостиница".
Интерьер гостиницы являлся чем-то похожим на музей с экспонатами остатков от Советского Союза - стены, оформленные тёмными деревянными панелями, красно-зелёные ковровые дорожки, хрустальные люстры, мраморные колонны и тысяча прочих вещей, характеризующих эпоху, но не в целях декорации оставленные там. Было не удивительно, что в такое время суток у них оказались свободные комнаты.
В приёмной строгая женщина, лет 50, в синем пиджаке и туго подобранными к верху волосами, ничего не спросив, предосудительно бросила взгляд из-под очков и вписала нас в журнал регистрации. Протянула ключ от номера.
Двухместная комната оказалась комнатой с двумя односпальными, расставленными вдоль стен кроватями.
– Ну, что ты улыбаешься? Здесь всё соответствует эпохе!
– произнес он, составляя кровати, тем временем как я выкручивалась в кресле от смеха.
Я перепрыгнула с кресла к нему на край кровати и обхватила его со спины, скрестив руки и ноги впереди него.
Он млел от моих импровизированных, почти детских забав и приступов смеха.
Положив меня на свои колени, он долго всматривался в моё лицо, с нежностью проводя кончиком пальца по моим губам. Не прерывая чувственного взгляда, свел брови и произнес: - Чертёнок! Ты знаешь, что я безумно влюблен в тебя…
– Я знаю, я знаю… - ответила я, поглаживая пальцем его подбородок, - Тебе не обязательно говорить об этом, я знаю… - добавила, приложив руку к его лицу.
Он раздел меня. Поднял на руках.