Обнаженные чувства
Шрифт:
Но почему он не может забыть о ней, спрашивается? Разве он не знает, что ей наплевать, с кем залезть в постель — будь то мужчина или женщина? Когда несчастная, больная от ревности Стелла рассказала ему о Еве и Марти, он отказывался верить, но потом он застал Еву в постели с совершенно незнакомым мужчиной, которого они оба впервые увидели в доме Говарда. Все это так, но почему только от одной мысли о ней, при взгляде на ее фотографию он начинал чувствовать растущее возбуждение внизу живота?
На столе его ожидали письма, требовавшие ответа, и отчет, который ему давно следовало прочитать,
— В конце концов, — тут ему показалось, что он разговаривает сам с собой, — в конце концов, отчего бы мне и не переспать с Глорией? По крайней мере, она явно ко мне не равнодушна и не скрывает этого. В любом случае, если речь идет о Глории, мне необходимо кое-что доказать себе самому…
Дэвид потянулся к телефону и набрал номер офиса старшего партнера адвокатской конторы «Хансен, Хауэлл и Бернстайн».
Тело Глории было изумительным, почти идеальным; единственное, что его чуть-чуть портило — это слишком развитые груди. Но они были высоки, упруги и тоже красивы. На их нежной коже, слегка маслянистой от крема, игриво поблескивали крохотные капельки воды. Злость, которая еще не улеглась в душе у Дэвида, сделала его даже более агрессивным, чем обычно. Да и на самом деле — какого черта он должен колебаться, терять время, когда Глория совершенно ясно дала понять, что хочет с ним быть. Он вытянул руку и коснулся ее груди — она не пошевелилась. Тогда он демонстративно извлек грудь из тесного бюстгальтера ее очень открытого бикини и, пригнув голову, стал жадно ласкать языком уже твердеющий от возбуждения сосок.
— Да, любимый, да, — выдохнула она из себя и, повернувшись всем телом к нему так, что и вторая ее грудь освободилась от покрова, прижалась к его обнаженному торсу. Его руки лихорадочно заскользили вниз по влажной коже, пытаясь забраться в еще мокрые после купания трусики. Добраться до ее заветных складок оказалось несложно — уже через минуту она была готова принять его. Он потянул ее вниз, совершенно забыв о том, что они находились не в доме, а на лежаках у открытого бассейна, где каждый мог их увидеть. Его пальцы исследовали ее интимные глубины, как бы проверяя, способна ли она вместить в себя его чувственность. Наконец он вошел в нее, и она влажно сомкнулась вокруг него, заманивая в себя, втягивая, засасывая… Солнце золотило ее светлые волосы и кожу, добираясь до кудрявых завитков внизу живота, засвечивая их, демонстрируя всему миру, что она натуральная блондинка. Она лежала на спине, принимая Дэвида, закинув голову назад, чуть съехав с лежака, на котором только что загорала, и жмурила глаза, защищаясь от ослепительных, почти белых лучей тропического солнца.
— Делай так, мой милый, именно так! — Ее ноги сомкнулись вокруг него в кольцо, и он почувствовал, как ее ногти вонзились в его ягодицы, прижимая к себе и стараясь заполучить его целиком. Она была похожа на крупное, покрытое светлыми волосами, животное, сопящее, визжащее, стонущее от неистового желания совокупления, «Такая же шлюха, как и все женщины, и Ева тоже шлюха, только Ева еще хуже прочих, потому что лгала, бессовестно лгала и лицемерила. Интересно знать, о чем все они думают, эти шлюхи, когда вопят и извиваются под тяжестью мужчины?» — думал Дэвид.
Веки Глории по-прежнему были плотно зажмурены, зато полуоткрытый рот извергал сладострастные, хохочущие звуки, перемежая их словами, которые, как считала Глория, соответствовали моменту. Она знала все словечки, которые выбалтывают в таких случаях, включая и самые неприличные. И теперь она выпаливала их в бешеном, сумасшедшем темпе, который совпадал с ритмом движения их тел.
Он подсунул одну руку ей под ягодицы и ввел палец в анальное отверстие. И по тому крику, который она выхаркнула прямо ему в лицо, и по новому шквалу любовных движений он понял, что она находится на подступах к вершине наслаждения.
«Ну, что же, сучка, — лихорадочно думал он, — ты сама хотела этого, получай же все по полной программе, но только поторапливайся, черт тебя возьми, поторапливайся, потому что вот сейчас, сию минуту, я впрысну в твое нутро все, что накопили моя злоба и неудовлетворенное либидо».
— Ну же, кончай с этим, получай все, что заслужила! — громко произнес он, побуждая ее ускорить финальную стадию соития. И как бы подчиняясь его команде, она задышала все глубже и чаще, забормотала все быстрее и быстрее, и последние слова — «да, Боже, да!» — воплями сорвались с ее губ.
Он почувствовал, как она запульсировала, начала содрогаться от спазм, и, не желая дольше сдерживаться, он позволил совершиться тому, чего и сам уже хотел со всей страстью — он разрядился прямо в ее теплое, тесное и мокрое от вожделения углубление — суть всякой женщины, кем бы она ни была. В этот момент ему было наплевать, что его руки причиняли ей боль, а его рот и зубы сокрушали ее губы и рот; она принимала от него все с криками восторга.
— Мне было очень хорошо, любовь моя, — заявила она минуту спустя уже почти спокойно. — Но будь хорошим мальчиком, выпусти меня. Мне немного трудно дышать и, кроме того, сюда могут прийти.
— Вот это здорово! Ни с того ни с сего ты вдруг вспоминаешь о том, что мы, оказывается, не одни. «Сюда могут прийти», — передразнил он ее, но тем не менее сделал так, как она просила — перекатился на спину, но, прежде чем надеть купальные трусы, вытащил из пачки сигарету и закурил. Глория, в отличие от Евы, никак не отреагировала на его ироническое замечание. Аккуратно и не спеша она принялась натягивать купальный костюм.
— После того, что было, я с удовольствием бы выпила немного. Ты не возражаешь, если я позвоню и вызову Хилла?
Она нажала на кнопку, вмонтированную в столик, стоявший рядом с лежаками, на которых они снова расположились как ни в чем не бывало. Против собственной воли Дэвид подивился ее столь быстро обретенному спокойствию и сдержанности.
«Кто бы мог подумать, что еще минуту назад эта женщина визжала, стонала и корчилась подо мной, словно какая-нибудь мартышка?» — подумал Дэвид.
Их глаза на мгновение встретились, и она, усмехнувшись, подмигнула ему.
— Только не пытайся меня просчитать, Дэвид, дорогуша. Не теряй времени попусту. Даже мой психоаналитик не в состоянии сказать что — либо обо мне со стопроцентной уверенностью. И никто не скажет.