Обнаженные розы
Шрифт:
Он прошел дальше. Остановился.
– Арманд.-произнёс Стас.-Я не знаю за, что вы убили Кунке... Но я знаю, что скорее всего, она вас разозлила. Вы пришли в бешенство. А когда увидели, что наделали, вами овладел страх и паника.
Вы представили, что с вами будет за это убийство. Вы представили, как вас арестуют и посадят.
Корнилов помолчал. Он сделала паузу. Он дал Фабиану возможность ответить.
Арманд не воспользовался этой возможностью.
Стас еще приблизился к усадьбе. Он был во власти прихоти
Теперь они оба были уверены, что контролируют ситуацию.
– Я знаю, что вы боитесь тюрьмы,-продолжил Стас, разглядывая окна.-Вы твёрдо уверены, что вы никогда оттуда не выйдете.
И хотя в голосе Стаса звучал безжалостный металл, одновременно он допускал в свои слова толику сострадания и участливости.
Фабиан, как любой другой на его месте, жаждет сочувствия и понимания. Прежде всего.
Он хочет их услышать, почувствовать. И он их услышит.
– Вы представили себе самые ужасные события, которые могут с вами там произойти.-продолжил Корнилов.
Он не двигался дальше. Он уже прошел достаточно. И сокращать дистанцию не собирался.
– Не найдя ничего лучше, вы схватились за оружие и открыли огонь по офицеру Уголовного розыска.
Стас заметил, как втором этаже шевельнулась штора, сверкнул, случайный, тусклый блик.
Корнилов не задержал взгляд на этом окне. Кто бы там не был, Фабиан или его дворецкий, он не должен видеть, что его заметили.
– Арманд, я хочу обратить ваше внимание на то, что пока, что вы ещё не перешил ту красную черту, из-за которой уже нет возврата.-говорил дальше Стас.
Налетевший сзади ветер взъерошил его волосы, одёрнул воротник рубашки, прижал ткань одежды к телу.
– Арманд, я не буду уговаривать вас сдаться. Я только замечу, что убийство, совершенное в состояние аффекта может классифицироваться судебным психиатром, как временная невменяемость. Вы меня слышите? Знаете, что это означает? У вас пока ещё есть возможность с помощью своего адвоката представить дело именно так.
Стас не спешил. Он выдерживал паузу.
Он знал, он был уверен, что сейчас Фабиан слушает его с панической тревогой и бьющейся в такт сердцу, робкой надеждой.
– И тогда тюремный срок вам могут заменить на принудительное медицинское лечение. Уверяю вас, это куда лучше, чем тюрьма строго режима, в которую вы рискуете попасть, продолжая сопротивление. Как я уже говорил, я не буду вас убеждать и уговаривать. Но, я предупрежу. Если вас посадят, вы сядете в камеру к землякам убитой вами гражданки Есимовой. И они будут знать за, что вы сидите.
С этими словами Стас опустил руки.
– У меня всё, Арманд. Выбор за вами. Сейчас я медленно пойду назад. Когда я выйду через ворота, возможность, о которой я говорил, утратит свою силу. И тогда, Фабиан либо вы ответите по всей строгости, либо вы погибнете в процессе штурма.
Корнилов развернулся и не спешными шагами направился обратно.
Он не торопился. Ступал не спеша, вальяжно. Подошвы его ботинок с короткими шорохами соприкасались с брусчаткой во дворе усадьбы.
Его сердечный ритм звучал размеренно. Корнилов вызвал в себе показное безразличие к судьбе Арманда.
Он хотел задеть его.
Он дал ему возможность выбора. Человек в положении Арманда, должен иметь возможность выбора. Пусть и мнимую
А ещё он должен видеть и осознавать, что Корнилова устроят оба варианта исхода событий. Он должен видеть, что Стас не намеревается прилагать усилия для его добровольной сдачи или пытаться увещевать его.
Выбор был за Армандом.
Стас пересек половину двора.
За его спиной со стуком распахнулась дверь.
Стас обернулся и встретился взглядом с Армандом.
Тот выронил винтовку. Оружие перелетело вниз по ступеням, упало на брусчатку. Сам Фабиан сделал несколько, уверенных шагов, затем замер и кривясь, бессильно, тихо и горько разрыдался.
***
Комната для допросов освещалась мягким, но не тусклым светом.
Блики желто-белого освещения стелились по гладким стенам, расползались бледными пятнами по столу.
Фабиан нервничал. Он, пребывая в мнимом одиночестве, вертелся на стуле, смотрел по сторонам.
Взгляд у него был затравленный, перепуганный и не много сумасшедший.
Человек, осознающий, что совершил, и какое наказание за это может последовать.
– Он не убивал раньше.-не громко, но категорично произнёс Стас.
Он наблюдал за Армандом через зеркало Гезелла.
Стоящий рядом со Стасом генерал Савельев смотрел на Фабиана с нескрываемым сердитым, осуждением.
Антон Спиридонович искоса, чуть нахмурив брови задумчиво взглянул на Корнилова.
– С чего ты взял? А если он ломает комедию? Как было до этого...
– О не ломал комедию.-не отводя взора от Фабина сказал Стас.-Он был вполне искренен.
– Он убил девчонку, Стас! Восемь ножевых! Восемь! За что, скажи мне?!
– Потому, что она над ним смеялась.-вздохнул Стас.
– Чего?!-скривился генерал после паузы и тут же скривился.-Из-за чего? Че это она над смеялась бы?
Корнилов покачал головой.
– До Кунке Есимовой, Фабиан имел отношения с несколькими другими несовершеннолетними девочками.-ответил Стас и взглянул на генерала.-К тому же все они дети иммигрантов.
– На, что ты намекаешь?-не понял генерал.
– На, то, что шестидесяти двух летний, пожилой мужчина, чувствовал себя уверенным только с не совершеннолетними девчонками, при том из малообеспеченных и социально хуже защищенных семей.-объяснил Корнилов.
Генерал внимательно выслушал слова Стаса. Снова взглянул на Фабиана.