Обнажённый Бог: Феномен
Шрифт:
Отряд согласился и слегка изменил направление.
— Что говорят, когда пройдет дождь? Не знаешь? — спросил Сайнон связного.
— Нет.
Дождь подтачивал душевный настрой с той же скоростью, с какой точил почву долины. Вот и три часа прошли, а конца ему не видно.
Под вспышками молнии увидели, что сделал он с их прекрасной долиной. Вода превращала безупречные террасы в высокие водопады. И с каждой минутой становилась все грязнее. Это были уже потоки блестящей грязи, ведь дождь вымывал плодородную ухоженную почву.
В этот момент, подхватив сумки, они усаживались в «Кармического крестоносца». Ветер срывал черепицу с крыши, а дождь подобрался к оштукатуренному потолку.
— Запомните, в долину ведет только одна дорога, — сказал Макфи, когда первый ручей, журча, прибежал по ступеням в гостиную. — И проходит она над рекой. Если не выберемся отсюда, река сама сюда придет, и очень скоро.
Никто и не спорил. Они зашлепали по мокрому полу и поднялись наверх упаковать вещи. Макфи и Кохрейн выгнали из сарая автобус. Управлял им Мойо. Скорость он держал чуть выше пешеходной. Дорога становилась все менее проходимой, на нее изливались с деревьев потоки воды. Вокруг стволов вздувалась грязная пена, спутанный кустарник выворачивало с корнем. Напрягшись, Мойо постарался увеличить ширину шин, повысив тем самым силу тяги машины на болотистой почве. Одному было не справиться, и он попросил Франклина и Макфи мысленно помочь ему.
За двадцать метров от них свалилось на дорогу вывернутое из земли дерево. Мойо нажал на тормоза, но автобус неудержимо скользил вперед. Крестоносца не остановила и энергистическая сила. Мойо не ко времени пожалел об отсутствии у него всемогущества. Успел лишь крикнуть: «Держитесь!» — и буфер автобуса с маху ударился в ствол. Ветровое окно побелело, и, выпятившись внутрь салона, разлетелось на множество крошечных осколков. Сучья и острые ветки влетели в проем. Мойо хотел было согнуться, но привязной ремень крепко держал его. Инстинкт взял верх: громадный шар белого огня охватил ветки. Мойо закричал. Брови его задымились, а волосы превратились в кучку золы. Кожа на лице стала мертвой.
«Кармический крестоносец» остановился; салон наполнился паром. Стефани отцепилась от спинки переднего сиденья, оставив в материале глубокие вмятины, следы пальцев. Пол в автобусе сильно накренился, дождь проник внутрь, к ним стала подступать вода. Стефани не поняла, что произошло, даже сверхъестественные способности отказались ей подчиниться. Может быть, дождь действовал на нее подобно сильному статическому полю?
Потом, хлюпая, вода зарезвилась в проходе между креслами. Грязная пена облизала туфли. Стефани опять обратилась к энергистической силе, пожелав уничтожить пену и разглядеть хоть что-нибудь в темном салоне.
— Мои глаза! — это был шепот, но услышали его все. Услышали и посмотрели в сторону кабины.
— О Боже, глаза. Глаза. Помогите мне. Мои глаза!
Стефани, цепляясь за верхние поручни и подтягиваясь на руках, продвигалась вперед. Мойо все так же сидел в кресле водителя. Тело его было напряжено. В сантиметре от его лица, словно диковинная
— Все нормально, — автоматически сказала она. Мозг же вел себя как предатель: страх и оторопь прогнать не удавалось. На лице у Мойо кожа отвалилась от костей, а вместе с ней — большая часть носа и век. Из ран, среди ошметков кожи, сочилась кровь. В глазных впадинах плавала желтая, как при сепсисе, жидкость, похожая на слезы.
— Я не вижу! — кричал он. — Почему я не вижу?
Она взяла его за руки.
— Тихо. Успокойся, милый. Все будет хорошо. Ты просто обжегся, вот и все.
— Я не вижу!
— Это не так. У тебя же есть шестое чувство. Вот им ты и будешь пользоваться, пока глаза не заживут. Ты же знаешь, что я рядом, да?
— Да. Не уходи.
Она обняла его.
— Я никуда от тебя не уйду, — он сильно дрожал. Холодный пот покалывал неповрежденную кожу.
— У него шок, — заявила Тина. Остальные собрались вокруг, насколько это позволял узкий проход. Все они сочувствовали пострадавшему Мойо.
— С ним все в порядке, — настаивала Стефани непререкаемым тоном.
— Шок при обширных ожогах в порядке вещей.
Стефани сердито на нее посмотрела.
— Эй, старуха, дай-ка ему хлебнуть, — сказал Кохрейн. Он протянул открытую фляжку. Из горлышка поднимался приторно-сладковатый пар.
— Только не сейчас, — прошипела Стефани.
— Вот именно сейчас, дорогая, — возразила Тина. — В кои-то веки наш орангутанг оказался прав. Это мягкое успокаивающее, и сейчас он в нем нуждается, — Стефани подозрительно нахмурилась, заслышав непривычные властные нотки в голосе Тины.
— В свое время я была медсестрой, — добавила Тина и презрительно-величавым жестом поправила черную шаль.
Стефани взяла фляжку и осторожно поднесла ее к губам Мойо. Он вдохнул и тихонько закашлялся.
Автобус громко застонал и подал назад метра на два. Все схватились за стойки, чтобы не упасть. Макфи наклонился и заглянул в разбитое ветровое стекло.
— В нем мы уже никуда не уедем, — сказал он. — Надо сматываться, пока нас не смыло.
— Мы не можем его беспокоить, — возразила Стефани. — Надо подождать.
— Река почти достигла уровня дороги, а до выхода из долины надо одолеть как минимум полтора километра.
— Уровень дороги? Этого не может быть. Ведь мы на двадцать метров выше дна долины.
Фары «Кармического крестоносца» не работали, поэтому она направила узкую полоску белого огня на дорогу. Земля, казалось, превратилась в воду. Ее вообще не было видно. Склоны и впадины погрузились на несколько сантиметров в желто-коричневую воду. По более плоской части ландшафта (там, по всей видимости, и проходила дорога), проплывали обломки веток, части стволов и слипшиеся в зеленую массу листья. Ничто не стояло на месте, все двигалось, и в нескончаемом этом движении было что-то зловещее. Пока смотрела, со склона сорвалось еще одно дерево и, сохраняя вертикальное положение, пролетело мимо автобуса, пока не достигло реки. Стефани не хотелось думать, сколько еще деревьев готовы были упасть к их ногам.